— Нет, просто очень поздно и очень жарко. Я устала.

— Там как раз можно будет отдохнуть и остыть. Если, конечно, мы сможем… остыть.

Сильвия остановилась и еще раз сосчитала до десяти, чтобы не дать ему пощечину.

— Алекс, я как раз хотела тебе сказать, давай аннулируем наш договор.

— Это еще зачем?

— Просто твоя помощь превращается в проблему. Мне было бы легче справиться со всем одной.

— А что ты скажешь остальным?

— Не важно. К тому же у тебя — своя личная жизнь, вдруг я своим присутствием… невольно… брошу тень…

Ей было обидно до слез. Она почти привязалась к нему! Она уже начала мечтать, что он боится оставаться с ней наедине, потому что тоже испытывает серьезные чувства. Потому что боится все испортить неосторожным словом или жестом. Она уже почти уверила себя, что легко сможет влюбить его в себя, а может быть, и сама…

А сегодня — извольте: эта женщина, откровенное вранье Алекса и ее собственная жалкая персона во всей этой истории. «Котенок в гневе»! Он же просто считает ее маленькой девочкой и развлекается на свой лад! Он же, скорее всего, и мысли не допускает, что между ними когда-нибудь может быть что-то серьезное. Он, наверное, любит взрослых женщин, как эта Жаннет. А сегодня он снова прячется за свои дурацкие шуточки, потому что…

— Сильвия, девочка моя, перестань плакать! Я не могу выносить твоих слез.

Алекс стоял у нее за спиной и осторожно держал за плечи. Она удивленно обернулась. В глазах его снова появилось то же самое выражение, какое было, когда он проводил рядом с ней «целомудренные ночи».

— На самом деле я тебя боюсь, Сильвия.

— Почему?

Он положил подбородок на ее макушку:

— Не знаю. Ты внушаешь мне чувство опасности. Психологи называют это иррациональным страхом перед неизвестностью.

— Ах, вот как?

— Просто любой человек боится испытать то, чего раньше никогда не испытывал. Даже если это будет очень приятное чувство… Впрочем, я заболтался. Мы плывем или нет?

— Куда? Ах да. — Она еще раз заглянула ему в глаза. На этот раз они были обычными нахально-веселыми. — Плывем.

Надо же. Наверное, он сильно ее боится, если так часто и резко меняет маски: то весельчак, то дамский угодник, а то скромняга-интеллектуал.

Море неслышно покачивало яхту. На круглом низеньком столике стояла бутылка вина, почти опустошенная, и два еще полных бокала. Сильвия давно захмелела и стала веселой:

— А знаешь, — говорила она, помахивая кистью руки, как ей казалось, красиво и аристократично, — мне все равно!

— Отлично. А позволь узнать, по какому поводу?

— По поводу твоей Ж… Как ее? Жаннет. Я просто запомнила первую букву имени.

— Да, Жаннет.

— Она твоя коллега?

— Да. И бывшая любовница. — Он смотрел на нее в упор, сидя напротив, и улыбался непроницаемой улыбкой. — Мы расстались на днях.

Сильвия опрокинулась на спинку дивана и захохотала.

— Расстались?

— Да.

— И кто кого бросил?

— Мы не строили планов.

— А при чем здесь планы?

— Когда люди вместе работают и спят, а потом перестают делать одно из двух, это не называется «бросил». Мы все равно видимся почти каждый день, зачем нам какие-то обиды? Мы, как любовники, просто разошлись.

— Ужас какой. Никогда мне этого не понять! — Сильвия в два глотка осушила свой бокал.