Во многих отношениях Грант был идеальным мужчиной, близким другом и любовником. Он не требовал слишком многого и любил ее такой, какая она есть, предпочитая ее нынешний, простецкий облик — в джинсах и футболке, без макияжа, с волосами, собранными в конский хвост на затылке, — стильно одетой и безупречно накрашенной даме, в которую она превратится через какой-нибудь час. Так почему же иногда Линдсей казалось, что ее заботы и тревоги стоят у него на четвертом или даже на пятом месте? Или они вместе уже слишком долго, чтобы он с трепетом внимал каждому ее слову?

— Мы сможем назвать яхту в честь твоей сестры, — предложил он.

Она нахмурилась.

— Это не смешно.

— А я не шучу. По-моему, вполне уместный способ отдать дань ее памяти.

— Она еще не умерла, — язвительно бросила Линдсей. — По крайней мере, я надеюсь на это.

Грант потянулся к бутылке с вином и вновь наполнил их бокалы. Линдсей мысленно перенеслась в то время, когда они впервые встретились. Это случилось три года назад, на благотворительной акции по сбору средств на кампанию «Земля — превыше всего!», где он был главным докладчиком. Она вспомнила, как стояла за трибуной, — именно тогда он произвел на нее неизгладимое впечатление. При этом Гранта трудно было назвать красавцем в общепринятом смысле — скорее, он принадлежал к типажу Сэма Шепарда, а не Джорджа Клуни. Но он был высок, строен, уверен в себе и возвышался над толпой, как сверкающий клинок, со своей копной светлых волос и сияющими белыми зубами. Излучая юношеский энтузиазм ровно в такой степени, чтобы сгладить черты своей героической внешности, он горячо и убежденно говорил о том, что каждый человек непременно должен принимать участие в борьбе с загрязнением окружающей среды. Этакий Ясон наших дней, вышедший на смертный бой с медузой Горгоной, которую олицетворяли собой жадные до прибылей корпорации.

— Надеюсь, я не вогнал вас в уныние своей речью, — сказал он ей после того, как их представили друг другу. — Ничто так не вредит делу, как нудный проповедник на амвоне или импровизированной трибуне.

Линдсей заверила Гранта, что его речь показалась ей интересной, разве что чуточку длинной, на что он со смехом заметил: — Вы — первый честный человек, с кем я имею счастье разговаривать сегодня вечером. Вас зовут Линдсей, не так ли? Линдсей, приглашаю вас выпить со мной. Обещаю: больше никаких проповедей. Я хочу послушать вас.

В тот вечер ее не покидало такое чувство, что, если бы тогда какая-нибудь женщина разделась догола и двинулась бы сквозь толпу гостей, расшвыривая направо и налево предметы своего туалета, Грант не обратил бы на это ни малейшего внимания. Он казался увлеченным, поглощенным только ею одной. И в последующие дни и недели его интерес к ней не ослабевал — он внимательно выслушивал ее рассказы, смеялся ее шуткам, читал те книги, которые она ему рекомендовала. Он даже сделал вид, что получил удовольствие, когда она потащила его с собой на местную ярмарку, и лишь много времени спустя признался, что удовольствие это было сомнительным, сродни тому, которое получаешь, когда пользуешься зубной нитью. Оказалось, он родился и вырос на ферме, посему крестьянский труд не слишком привлекал его.

И теперь Линдсей мучительно раздумывала над тем, как это она умудрилась перестать быть центром его внимания. Или это неизбежно, когда люди так долго живут вместе, как она с Грантом?

Он протянул ей бокал с вином.

— Кто знает, вдруг тебе повезет? Как вот этим брату и сестре из статьи.

Оказывается, он все-таки слушал ее. И если бы не его покровительственный тон, она могла бы подумать, что он говорит искренне.

— Судя по твоему тону, у меня примерно столько же шансов разыскать сестру, как и найти Лох-Несское чудовище.