— Рима… — начал Эллери.

— Я не стану ничего слушать, — прервала Рима. — Мне нужно выписать счета Кена и доктора Додда, так что, если не возражаете, Эллери, я займусь этим прямо сейчас.

Казалось, никто не хотел разговаривать, кроме миссис Фаулер, но именно ее болтовня вынудила Эллери подняться к себе.

Из своей комнаты он слышал нарушающее тишину стрекотание пишущей машинки Римы и недовольное бряцание посудой миссис Фаулер. Спальня Эллери была угловой в маленьком флигеле, и он из своего окна мог наблюдать за окнами комнаты доктора Додда. Там весь вечер горел свет. Иногда Эллери видел массивную фигуру доктора, движущуюся взад-вперед, как амеба под микроскопом.

Обследовать запертую комнату в мансарде было невозможно, пока Додд не спит. Она находилась прямо над его спальней, а пол, ссохшийся от времени, стонал и дрожал при каждом шаге.

В половине десятого Эллери услышал тяжелые шаги миссис Фаулер в коридоре, ее стук в дверь комнаты Эсси Пингарн и хнычущий ответ служанки. Вскоре в комнате миссис Фаулер зажегся свет и послышался шум льющейся из крана воды. Эллери застонал. Вчерашний вечерний прием ванны миссис Фаулер продолжался час десять минут.

Он вышел из комнаты и двинулся по коридору. Под дверью доктора Додда виднелась полоска света. Поднос исчез — должно быть, его забрала миссис Фаулер.

Эллери постучал в дверь.

— Да? Кто там?

— Квин.

— В чем дело? — Голос доктора звучал хрипло, как будто он устал после лекции.

— Я увидел, что у вас горит свет, доктор. Вы позволите мне войти?

— Вообще-то я как раз собирался спать… — Полоска света исчезла. Эллери услышал скрип пружин.

— Как вы себя чувствуете, доктор?

— Прекрасно. Этим вечером я чудесно отдохнул. Вам здесь удобно, мистер Квин? Как пообедали? Что-нибудь нужно?

— Нет, спасибо. Спокойной ночи. Спите хорошо.

— Благодарю вас.

Эллери пошел дальше, стараясь ступать погромче. У лестницы он остановился.

Подождав ровно час, Эллери двинулся в обратном направлении. Ему понадобилось десять минут, чтобы пройти пятнадцать футов до двери доктора Додда и осторожно приложить ухо к панели.

Дыхание доктора было глубоким и ровным и лишь иногда прерывалось храпом.

Эллери выпрямился. Пишущая машинка Римы продолжала стучать внизу. Кен еще не вернулся. Фрамуга над дверью миссис Фаулер в конце коридора была темной.

Вернувшись к лестнице, Эллери начал подниматься в мансарду.

На сей раз он использовал миниатюрный фонарик.

Ключ был смазан машинным маслом, и Эллери вставил его в замочную скважину святилища доктора Додда без единого звука.

После этого он сжал фонарик зубами, словно сигару, вцепился в ручку левой рукой, а правой попытался повернуть ключ.

Но ключ не поворачивался.

Эллери оставалось только в отчаянии сесть на пол.

И тут его охватил неописуемый гнев. Это было самое нелепое дело, в какое он когда-либо совал нос. Оно состояло из каких-то нематериальных субстанций, ухватиться за которые не представлялось возможным.

Вернувшись на второй этаж, Эллери снова порылся в своем чемодане, потом поднялся в мансарду и, стиснув зубы, сделал еще один восковой отпечаток замка.

Закончив, Эллери услышал, как подъезжает автомобиль, а спустившись вниз со шляпой в руке, обнаружил в приемной Риму, которая сидела на коленях у Кена, обнимая его за шею.

— Не вставайте, — улыбнулся Эллери. — Я просто прохожу мимо. Вы выглядите усталым, Кен.

— Он сейчас ляжет спать. Я думала, что вы это уже сделали, Эллери, — сказала Рима.

— Мне не спится. А вот доктор Додд спит.