- В Нью-Йорк.

- Что, навсегда?

- Нет, в командировку.

- Так командировки ж вечными не бывают. Вернется твой Игорек. Или вы с ним уже горшки побили?

- Да, вроде бы, пока нет.

- Не поняла - вы с ним расплевались или нет? Он тебя бросил?

- Нет.

- Поссорились?

- Сначала да, потом помирились.

- И что Казанова сказал тебе на прощание?

- Сказал, что скоро вернется, что любит меня.

- Мать, ты охренела, что ли? Так чего ж ты рыдаешь-то?

- Мне без него так плохо... Тревожно, кажется, что с ним там что-то случится, и он никогда не вернется.

- Ну-у, старуха... У меня просто нет слов цензурных... По-моему, вы с Игорьком всю эту неделю слишком интенсивно трахались, и у тебя мозги всмятку. Ты, случайно, во время постельных телодвижений головой по спинке кровати не билась?

Лариса наконец улыбнулась:

- Нет.

- Слава те, Господи, а то я уж думала, что Казанова во время бурного траха тебе все мозги отшиб. Значит, вся проблема только в том, что твой милый уехал в командировку, а ты без него так сильно горюешь, что от смертной тоски обливаешься слезьми?

- Не все так просто, Алка. Хотя Игорь повторял, что любит меня, не хочет терять, но перед этим был такой надрыв...

- Ну, так это ж было до того. Милые бранятся, только кайфуют. Что за любовь без надрыва? У вас такой бурный роман, так кипят страсти, что не удивительно. Когда все хорошо, - даже неинтересно. Иногда надо и поругаться, чтобы потом сладко помириться и опять от души покувыркаться в койке.

- Да мы только и делали, что рвали друг другу сердце в клочья, а потом кидались друг другу в объятия, как сумасшедшие, будто это последний раз в жизни.

- Кто б мог подумать, что Игорек на такое способен?.. - задумчиво покачала головой Алла. - Уж так в тебя втюрился, что даже играет по твоим правилам. Это ж тебе нужны возвышенные чувства и прочие сопли-слюни, а у Казановы раньше разговор с бабами был короткий: "Раздевайся", - и все. И что ты с ним такого сотворила...

- Я люблю его, Алка, жить без него не могу.

- Но-но! - одернула её подруга, - Не смей истекать слезами! Я-то при причине циничности своей натуры вообще в любовь не верю, но если она на свете есть, то у вас как раз любовь. Так что ваши терзания вполне укладываются в сценарий - и ревность, и ссоры, и пылкие примирения.

- Знала бы ты, что я творила...

- За это Игорек тебя ещё больше любит. Ему же ни одна другая баба таких страстей никогда не устраивала. Так что ему все эти чувства в новинку.

- Но так было иногда тяжело...

- Зато потом с особым кайфом веселились в постели. Не надоело еще?

- Да пока нет.

- Ну и ладненько. Вернется Казанова - опять будете всласть любиться и от души трахаться. Мать, возьми-ка мозги в руки и внимательно послушай меня.

Лариса вытерла слезы и посмотрела на подругу.

- То, что вы творите с Игорем у него дома, - это ваши дела, раз вам обоим по кайфу. Но зачем ты так себя компрометируешь? Весь деловой мир гудел про ваш страстный роман, а теперь все на уши встали. Вчера ко мне с вытаращенными глазами примчался Сенька Лопаткин, - ты же знаешь, как этот чертов импотент обожает сплетни, - и взахлеб рассказывал, что в кабинете Казановы был интим-час ровно на два часа. В приемной было полно народу и все слышали замечательную музыку - играл Pink Floyd, а его перекрывал твой полный страсти голос: "А-а, еще-еще, мой любимый, мой сладкий..." , - и далее в том же духе. Потом музыка закончилась, а ты после этого ещё почти час стонала. Было дело?

- Было, - призналась Лариса, заливаясь краской.

- О! Покраснела подружка, застеснялась. А трахаться в кабинете Казановы не стеснялась?

- Да я же говорю тебе, что такого натворила за эти дни... Стыдно вспомнить.

- Ладно, мать, не бери в голову.