Изменить размер шрифта - +
 — Все, что ни случается — все к лучшему!

Тем временем госпожа Сафо к вящему восторгу господ рыцарей декламировала свое очередное творение:

Тут в дверях раздался робкий стук.

— Толкайте сильнее! — крикнул корчмарь, а себе под нос проворчал: — Кого еще там черт принес?

Дверь ввалилась внутрь, и на пороге явился собственной персоной господин Грендель.

— О, кто к нам пожаловал! — с наигранной учтивостью произнес доблестный Флориан. — Надеюсь, друг мой Грендель, мы поимеем счастье насладиться вашими новыми творениями?

— Сперва я должен передать вам послание, друг мой Флориан, — столь же учтиво ответил Грендель. И, подойдя к Флориану, протянул ему свиток.

— Печатка Беовульфа, — с видимым неудовольствием отметил доблестный Флориан, вскрывая послание. — Почерк как будто господина Зигфрида, но подпись собственная Его Величества.

— Что там? — нетерпеливо загомонили рыцари. Даже леший с водяным прекратили свои бесконечные разговоры и стали внимательно прислушиваться.

— Настал решающий час, — негромко и безо всякого пафоса произнес Флориан. — Король призывает нас в первые ряды борьбы за правое дело. И это великая честь.

— Когда? — повскакали из-за стола славные рыцари.

— Тотчас, — ответил Флориан, еще раз глянув в послание. — То, что нам предстоит, Его Величество именует как «разведка боем». Мы должны появиться вблизи королевского замка и вызвать на себя первый удар. И таким образом добыть для Его Величества Александра сведения о том, какими силами располагает Виктор.

— Я могу провести вас кратчайшим путем, — вызвался Грендель.

— Ну вот и замечательно, — кивнул Флориан. — Кстати и сообщите Его Величеству, если мы все поляжем в неравном бою за справедливое дело.

Рыцари кинулись к себе в горницы за щитами и боевыми мечами, а леший за стойкой лишь горестно вздохнул.

 

Чудо-клубочек уверенно вел Ивана-царевича по болотам, и делал это весьма умело: хотя господину Покровскому и казалось порою, что клубок катится по очень уж изогнутой траектории, но всякий раз путник убеждался, что происходило это вовсе не из желания удлинить путь, а единственно чтобы сделать его по возможности удобным и безопасным.

Уже начало смеркаться, и Иван-царевич стал подумывать о том, чтобы обосноваться на ночлег. Однако всякий раз, когда он примечал казалось бы удобное место, клубок принимался катиться быстрее, и Иван спешил следом, не решаясь поднять его с земли и положить к себе в котомку.

Но вот, когда вечерняя тьма уже начала наползать на землю, а на небе высыпали первые звезды, клубок решительно остановился. Господин Покровский как опытный путешественник мог оценить выбор своего проводника: он остановился на вполне удобном и сухом месте вблизи леса, где под елками лежало достаточно валежника, чтобы развести костерок и в случае надобности даже соорудить скромный шалашик.

Иван с облегчением опустил на землю рюкзак, из которого торчал лук с оставшимися двумя золотыми стрелами, и стал приготавливаться к ночлегу собрал сухих веток, развел костер и повесил над ним котелок с болотной водицей. Несмотря на приятную усталость, ко сну Ивана-царевича совсем не клонило. Напротив — звезды, меркнущее небо и печальные выкрики выпи, долетающие сквозь мерный шелест осенней листвы — все это настраивало скорее на поэтическую волну. Правда, дальше первой строчки — «Все ярче дивных звезд сиянье…» — дело не шло, но зато Покровский начал понимать, отчего в Новой Ютландии столько поэтов на душу населения: здешняя природа просто не могла не настраивать на творческий лад.

Быстрый переход