|
Он не так чтобы боялся, но уж очень противно было стоять и ждать, пока сумасшедший дух окончит тебя разглядывать, и непонятно даже, что он там себе думает в своей дурацкой голове! — Только если вы насчет меня сомневаетесь, то напрасно. Я не за топазами и алмазами в каменных пещерах охочусь, мне до них и дела-то никакого нет, как и до жемчужин в море полуденном и до звезд, сияющих на черном бархате небес! — Эту белиберду он запомнил из песни, которую пел на празднике Имболг один пьяный менестрель, случайно забредший в «Ущербную Луну». — Я — честный кузнечный подмастерье из Клоха, иду к Джеку насчет угля, знаете небось старого пьянчугу, он вон на той горке у вас живет. Вот я к нему и иду. Хозяин велел, между прочим. Мастер Гаахт, сын Хокнука.
Коричневый Человек молча слушал все это, так же постукивая палкой, и все не уходил. — Хозяин послал! — с нажимом повторил Бага. — И он, между прочим, мне загривок не почешет, если я полдня тут буду прохлаждаться. И если вы, ваша горная милость, думаете, что я тут по какому-нибудь нечестному делу, то зря! Если я полукровка и полуорк, то это еще не значит, что на меня надо всех дохлых крыс вешать! Так не будете ли вы любезны отправиться дальше, куда вам будет угодно, или вознестись на небеса, или нырнуть в ручей, или провалиться под землю, но уж как-нибудь дать мне пройти! К концу своей речи Бага уже весь кипел: будь на месте Коричневого Человека простой человек, или простой орк, или даже простой надменный эльф из тех, что иногда появляются в Клохе в составе торговых караванов с запада, он давно бы уже взял негодника за шиворот и скинул с тропы. Хоть Бага и был всего-навсего полукровкой, благодаря ежедневной работе с тяжелым кузнечным молотом мышцы его были полны такой силой, что не всякий чистокровный орк из герцогской стражи мог его побороть. Силой Бага им почти не уступал, умения у них же поднабрался, а необходимость каждый день с самого детства защищать свое достоинство выработали в нем привычку пускать то и другое в ход, не долго раздумывая. Но сейчас перед ним был даже не орк из герцогской стражи, а таинственный горный дух. Его молчание, капюшон на лице, бессмысленное вроде бы постукивание палкой по дороге внушали какой-то подсознательный ужас. Бага всегда недолюбливал сумасшедших, а дух-безумец будет похлеще любого буйного. И лес вокруг как-то нехорошо замолчал, и ветер затаился, озеро в распадке подглядывало издалека, чем у них тут кончится дело, горы прислушивались, притворяясь, будто думают о чем-то своем. — Ну же, провалишься ты или нет! — рявкнул Бага, окончательно выведенный из себя, и даже стукнул кулаком по скале. — Ха-ха! — как-то неуверенно отозвался Коричневый Человек. — Провалишься… Бага оторопел. Не только он сам никогда не слышал, чтобы Коричневый Человек произнес хоть одно человеческое слово, но считалось, что это вообще невозможно! Голос у Коричневого Человека был гулкий и густой, но с перепадами, так что начало и конец слова он произнес, как из бочки бухнул, а середину пропел тоненько и ломко. — Прова…лишь…ся! — повторил Коричневый Человек, хихикнул и наконец сошел с тропы. — Провалишься! — заорал он во все горло и пустился широкими прыжками вниз по склону, размахивая измочаленной палкой над головой и выкрикивая: — Прова — лишь — ся-а-а!!! Бага прижался к скале, в ужасе глядя ему вслед, потом вытер рукавом взмокший лоб. Его пробирала противная дрожь, как будто по спине бегал пяток мохнатых гусениц с озябшими ножками. Больше всего ему хотелось вернуться назад в Клох, но, во-первых, именно в ту сторону умчался полоумный дух, а во-вторых, договариваться насчет угля все равно надо. Всю дорогу до Джековой хижины Бага вздрагивал от каждого шороха и нервно озирался. |
