Анджелика сразу почувствовала недоброе, когда мужчина, (то есть уже старик), исчез. Одетая в глубокий траур старушка вошла в спальню и, рыдая, опустилась на кровать. Да, это было горько видеть, и нимфа на комоде тоже плакала невидимыми слезами не в силах помочь горю дорогого ей человека.

Прошло ещё какое-то количество времени. К старушке часто заходили её дети и внуки, их голоса доносились из других помещений, но в спальне больше никто из них не появлялся. И вот, наконец, однажды ночью, Анджелика поняла, что старая женщина не дышит. Она хотела позвать на помощь, но фарфоровые губы не раскрылись, и рот не издал ни звука. Утром умершую обнаружили и в скором времени куда-то унесли, а дверь в опустевшую спальню закрыли на ключ.

(Вот и всё, — думала Анджелика, — теперь я погребена здесь среди тишины и пыли навечно!)

И ей впервые за многие годы стало тоскливо и одиноко. Но она ошибалась. Сколько времени опять прошло было непонятно — большие каминные часы давно стояли, потому что их никто не заводил, но дверь вдруг открылась, зажёгся яркий свет, и в комнату вошло сразу много народу, все незнакомые. Они вынесли старую кровать и ещё какую-то мебель и принялись за уборку и ремонт спальни. Помещение изменялось на глазах, и у Анджелики появилось странное чувство, что она эту новую обстановку уже где-то видела. Как-то раз молодой мужчина, который распоряжался остальными, позвал кого-то из коридора и, показав на Анджелику, произнёс:

— Взгляните, дорогой профессор, что вы об этом скажете? Классицизм?

— Что вы, любезный! — Ответил невысокий полноватый мужчина в круглых очках, которого назвали профессором. — Ничего подобного. Это настоящий Модерн, хотя, конечно же, элементы классицизма налицо. Произведение прямо таки скажем необычное, я даже не могу определить, к какой именно школе оно относится.

При этом он взял Анджелику в руки и принялся вертеть её и рассматривать. Ох, и натерпелась она при этом страху! Но руки у незнакомца были сильные и ловкие, и вскоре статуэтку поставили на место.

— Что ж, пусть здесь и остаётся. — Сказал тот, что был помоложе. — Моя бабушка очень любила эту безделушку. Говорила, что это их с дедом свадебный подарок, только они так и не поняли от кого.

— А когда ваша свадьба? — Спросил профессор, увлекая молодого за дверь.

(Свадьба?) — Подумала нимфа — Анджелика и тут вспомнила этого юношу. Это был один из внуков бывших хозяев этой спальни. Значит у него скоро свадьба и эти приготовления…

(Это что же, всё повторится снова?)

И повторилось. В новенькую, отделанную с иголочки, спальню открылась дверь, и вошёл тот самый молодой человек, ведя за руку смущённую девушку в подвенечном платье. И всё повторилось. Люди взрослели, любили друг друга, рожали детей, ссорились, мирились, старели, нянчили внуков. Всё повторилось, и Анджелика уже подумывала о том, что станет свидетелем ещё одной трагической развязки и заранее переживала, прислушиваясь к жалобам хозяев на здоровье, но вот однажды…

Перед комодом, задрав кверху смешную мордашку, стояла светловолосая девочка лет трёх и таращила серые с зеленью глазёнки. Всё её внимание было поглощено красивой фарфоровой статуэткой, которая если бы смогла, то вся дрожала бы от страха, увидев самое опасное для себя существо так близко.