Ну или пора уезжать. Вот только куда?

— Готово, красавица, — окликнул меня старик.

Я вздрогнула и перевела взгляд на серый лист. С него смотрело мое отражение. Темные кудряшки до плеч, лицо сердечком, прямой нос и упрямо сжатые губы. Взгляд то ли хмурый, то ли грустный. Художнику удалось поймать даже цвет глаз — темно-серые, тревожные.

— Ого, — удивилась я. — У вас талант!

— Да, я рисовал с детства. А потом повезло, в молодости посчастливилось открыть Дверь, — с гордостью пояснил рисовальщик.

— Дверь? В самом деле? — еще больше изумилась я. От этого слова привычно зазнобило.

— Да, я везунчик, милая госпожа. Правда, пришлось продать родительский дом, чтобы оплатить вход… Но это того стоит, вы ведь понимаете, — он довольно подмигнул. — Благодаря Двериндариуму я прожил прекрасную жизнь, милая госпожа! Жил в столице, пил вино с прекрасными женщинами, любил многих… Один раз мне даже посчастливилось попасть в Лигу Рисовальщиков, вы представляете? Мы расписывали купол в Хранилище Благости! Если бы вы видели эту божественную красоту!

Рисовальщик закатил глаза и вытянул губы трубочкой, изо всех сил живописуя восторг. Я скрыла улыбку.

— Как же вы оказались в кибитке памяти? Да и Лурден находится довольно далеко от столицы империи.

— Ах, это все моя неугомонная женушка, будь она здорова! Потянуло ее к приключениям на старости лет! Говорит — хочу посмотреть империю, ну а раз ты рисуешь, купим кибитку памяти, чтобы не колесить зря! — с досадой крякнул мой собеседник. И слегка испуганно обернулся — не слышит ли упомянутая женушка.

Я рассмеялась, не выдержав. Старик тоже улыбнулся, демонстрируя беззубый рот.

— Хотя я не жалею. И правда, что сидеть на одном месте? Вот доедем до Грязного Моря и повернем обратно. Сколько мы мест повидали, моя дорогая! Да каких! Буквально неделю назад мы смотрели на Девичьи Косы — это изумительный водопад к северу от Лурдена. А уже завтра будем возле Рыбьего Хвоста, вы видели это ущелье? Ах, какая красота! Знаете, я ведь не просто так разъезжаю, а составляю иллюстрированный атлас империи! — Старик гордо огладил куцую бороденку. — Настанет день, и все услышат о рисовальщике Мистреоли! Так вы будете заказывать второй портрет?

Я кивнула, слегка ошарашенная резким переходом.

— Да. Значит, способность заглядывать в воспоминания — это Дар Двери?

Рисовальщик кивнул, доставая новый лист.

— Думайте о своем любимом. Представляйте его как можно четче.

Любимом? Я хотела поправить, но не стала. Зачем что-то объяснять…

Прикрыла глаза и вспомнила Ржавчину. В тот день он был непривычно задумчив. Не зубоскалил, как обычно, не подначивал. Он сидел у окна столовой, уставившись на грязное стекло, словно желал что-то за ним рассмотреть. Хотя на что там было любоваться? Каменная стена соседнего здания, ветки засохшего клена — вот и вся картина. Уж точно не купол в Хранилище Благости…

Тогда тоже была осень, и жидкий свет лился на темно-рыжую голову Ржавчины, на его губы и ресницы, скрывающие рыже-карие глаза. Подчеркивал пятнышки веснушек, которые парень терпеть не мог, и высвечивал пробивающуюся на подбородке щетину. В тот день ему исполнилось семнадцать, и в моих глазах он был совсем взрослым.

Я помню, что сидела в углу столовой, украдкой глядя на парня. Мне хотелось, чтобы он улыбнулся и пошутил, мне всегда становилось легче, когда он так делал.