– Где твои родители?

Что-то изменилось в лице малыша, будто туча набежала. Мальчик наклонился немного вперед и спросил:

– Хочешь, поищем твоих родителей?

Глаза ребенка распахнулись еще шире, и он так незаметно покачал головой в знак отрицания, что это больше походило на дрожь.

– Ну, – сказал мальчик – И что мы тогда должны делать?

Ребенок ничего не ответил, и мальчик достал свои шоколадки У ребенка в глазах блеснул интерес, и мальчик протянул ему одну из шоколадок.

– Хочешь?

Очень осторожно, словно это была не шоколадка, а кобра, готовая в любой момент броситься и укусить, ребенок протянул руку и взял ее. Что-то странное было у него с пальцами: они торчали в разные стороны. Как только ребенку удалось утянуть шоколадку на безопасное расстояние от дающего, он разорвал обертку и вцепился в шоколадку зубами с такой силой, что в рот попали и частицы оберточной бумаги Малыш жевал и одновременно сопел носом.

– Ого, – сказал мальчик – Ты здорово проголодался, да?

Мальчик посмотрел на вторую шоколадку, взвешивая все «за» и «против». Есть ему не очень-то хотелось, но от сладкого он бы не отказался. Но когда ребенок проглотил первую шоколадку, мальчик протянул ему и вторую.

– Вот Эту тоже возьми.

В этот раз ребенок взял угощение быстрее. Мальчик сидел в своем углу и смотрел, а малыш громко хрустел воздушным миндалем из шоколадки Это было немного забавно. Как наблюдать за домашним животным.

Пока я писал, наступил рассвет и через жалюзи стали проникать слабые лучи солнца. На последних предложениях у меня отяжелели веки, и я отложил ручку. Я не знал, насколько хорошо было мое начинание, но в любом случае я к нему приступил.

Вытащив матрас и постелив белье, закутался в одеяло и еще долго не спал, размышляя, что написать дальше. Я впервые столкнулся с творческим восторгом и творческими муками и решил, что хорошего в этом процессе все-таки больше. По мере развертывания повествования история утрачивала свое пугающее, бесформенное состояние и превращалась в нечто, что можно покрутить и повертеть, рассмотреть со всех сторон. Таким образом, с ней уже можно было как-то справиться.

* * *

На следующий день я испытал что-то вроде социального шока, потому что мне пришлось поговорить с двумя моими соседями.

Хотя я много времени проводил в прачечной, я до сих пор не пользовался ею по прямому назначению, но вот, наконец, мой мешок из ИКЕА для грязной одежды увеличился настолько, насколько уменьшился мой чистый гардероб, так что я забронировал себе время для стирки.

Ушло довольно много времени на то, чтобы разобраться, как работают стиральная машина и сушилки, и я израсходовал свое время почти полностью. Оставалось всего пять минут, когда я уложил чистую одежду в мешок, и в тот же момент в дверях показался опрятный господин.

– Я как раз закончил, – сказал я.

Он помахал рукой, показывая, что не это его интересует, и спросил:

– Это ты живешь во флигеле?

Я не был уверен в законности своего пребывания там, поэтому промычал что-то неопределенное и покачал головой таким образом, что это движение можно было истолковать как угодно. Он все равно расценил мой ответ как положительный, потому что сказал:

– Хорошо. Приятнее как-то, когда здесь по вечерам горит свет.

Его дружелюбный настрой меня успокоил, и я спросил:

– Вы знаете, кто здесь жил раньше?

– Ну. Какие-то люди появлялись и исчезали. Как-то подозрительно все это выглядело, если понимаешь, о чем я.

Я вытряхнул остатки чистой одежды из сушильного барабана и почистил фильтр. Когда я уходил, то прошел мимо его корзины с грязным бельем.