— Значит, почту наверх ей никто не приносил? — небрежным тоном спросил Нэш.

— Вечернюю почту? Нет. Возвращаясь домой, я всегда заглядываю в ящик и кладу письма на столик в холле. Но миссис Симмингтон часто сама спускалась вниз и вынимала их из ящика. Она ведь не все время спала — обычно около четырех она уже бывала на ногах.

— Вам не показалось, что что-то неладно, когда в тот день она все еще не встала?

— Нет, мне это и в голову не пришло. Мистер Симмингтон как раз вешал пальто в холле, я извинилась перед ним: «Чай еще не готов, но вода уже закипает», он кивнул и позвал: «Мона! Мона!», а когда миссис Симмингтон не ответила, пошел наверх в ее спальню. Для него это должно было быть страшным шоком! Он позвал меня, я прибежала, и он сказал мне: «Уведите детей!», а потом позвонил доктору Гриффиту. Мы совершенно забыли о чайнике — у него даже дно прогорело. Боже, это действительно было ужасно! А ведь еще за обедом она была такой спокойной и веселой!

Неожиданно Нэш спросил:

— А что вы сами думаете о том письме, которое получила миссис Симмингтон?

Элси ответила с возмущением:

— О, по-моему, это была мерзость… настоящая мерзость!

— Да, конечно, но я не это имею в виду. Была ли в нем какая-то правда?

Ответ Элси прозвучал уверенно:

— Нет, я не верю в это. Миссис Симмингтон была очень восприимчива… болезненно восприимчива, ей даже приходилось принимать всякие лекарства от нервов. И у нее были большие… ну, большие странности. — Элси покраснела, — такая мерзость должна была быть для нее страшным ударом.

Чуть помолчав, Нэш спросил:

— Вы и сами получали подобные письма, мисс Холланд?

— Нет, не получала.

— Вы уверены? Пожалуйста, — он поднял руку, — не спешите с ответом. Невелика радость получить такое письмо, это я знаю. Люди часто предпочитают отрицать, что это и с ними случилось. Но в данном случае очень важно, чтобы мы знали об этом. Не смущайтесь, нам ведь известно, что все эти письма сплошная ложь.

— Но я правда не получала таких писем, инспектор. Честное слово! Ничего подобного не было.

Она чуть не плакала, и ее «нет» звучало впрямь убедительно.

Когда Элси снова вернулась к детям, Нэш подошел к окну и, глядя наружу, проговорил:

— Вот тебе и на! Говорит, что не получала никаких анонимок, и похоже, что говорит правду.

— Она не лжет. Уверен, что не лжет.

— Гм, — буркнул Нэш. — Чертовски хотел бы знать, почему она их не получала. Это красивая девушка, не так ли?

— Более чем красивая.

— И то верно. Прямо скажем — красавица. К тому же молодая. Для той, кто пишет анонимки, — цель лучше некуда. Почему же именно ее эта женщина пощадила?

Я только пожал плечами.

— Знаете, это любопытно. Надо будет сказать Грейвсу — он ведь спрашивал, знаем ли мы кого-то, определенно не получавшего анонимок.

— Это уже второй человек, — сказал я. — Вспомните, что Эмили Бартон тоже их не получала.

Нэш негромко засмеялся.

— Не всему верьте, что слышите, мистер Бертон. Мисс Эмили получила анонимку — и не одну!

— Откуда вы знаете?

— От ее верного дракона, у которого она сейчас живет, — ее бывшей горничной и кухарки, Флоренс Элфорд. Вот та-то высказала все, что думает! Требовала, чтобы мы живьем содрали кожу с той, кто это пишет, как только поймаем ее.

— Зачем же мисс Эмили утверждала, что не получала никаких писем?

— Да как вам сказать.