- Теперь это клоака, - поморщилась Бьянка. – Аристократия, нормальные торговцы и ремесленники, куртизанки и даже простые шлюхи – оттуда сбежали все. Остались лишь бесноватые фанатики, монахи, уроды, калеки, забитые крестьяне и прочие «божьи люди». Те, которые смогли приспособиться жить… существовать в «Царстве Божьем».

- Бьянка верно говорит, хотя и излишне горячо. До войск уже донесли, что за стенами на них могут бросаться с дубинами или кухонными ножами даже дети, которым монахи не один год вбивали в голову безумную смесь идей.  «Божьи дети», как правило, оторванные от семей, воспитывающиеся большими группами и подвергающиеся обучению, схожему с тем, как происходит дрессировка диких зверей. Их разум раскалывают на куски, перемалывают получившееся в пыль, а затем из пыли лепят нечто… Похожее я видел в Османской империи, но там всё куда как более отшлифовано временем и более качественно.

В Ливорно просто не успели, - сверкнул глазами Макиавелли. – Уверен, Ваше Величество, что доминиканцы использовали именно османский опыт. Просто пробная отливка оказалась корявой, хрупкой и непригодной. Если бы им дали ещё лет десять…

- Стоп! – прервал я хитрого флорентийского змея, поймав ускользнувшую было мысль за хвост. – А что если Ливорно лишь тренировочная площадка? Опытом могут воспользоваться и в другом месте.

- Авиньон!

Выкрик последовал от Пьеро Медичи, но он был просто менее прочих выдержанным, только и всего. Но да, именно Авиньон – то самое место, где менее года тому назад избрали Авиньонского Папу Юлия II, в «девичестве» Джулиано делла Ровере. Избирали, понятное дело, его родственники в количестве трёх штук, то бишь экземпляров, ненавидящий всех Борджиа скопом кардинал Джованни Баттиста Зено, а также главы враждебных Риму монашеских орденов, которые также стали кардиналами аккурат после процедуры голосования. Собственно, это были первые действия Юлия II в своём новом статусе.

Естественно, вся Франция вышла из-под духовной власти папы Римского и призвала к тому же всех, кто имел основания быть недовольными как собственно Борджиа, так и проводимыми церковными реформами. Только призыв то прозвучал, но откликнулись на него немногие. Из крупных фигур, само собой разумеется. Коронованные особы так и вовсе либо поддержали нас, Борджиа – Изабелла и Фердинанд Трастамара Испанские, король Португалии Мануэль I, не говоря уж о герцогах Флорентийском и Феррарском, герцогине Миланской и Яноше I, короле Славонии и Хорватии. – либо заняли в той или иной степени выжидающую позицию различной степени нейтралитета. Некоторые, правда. сигнализировали королю Франции относительно намерений дружить, но намеревались и как следует поторговаться, и не рвать окончательно связи с Римом. Практика сидения на двух стульях, она очень давно зародилась.

И всё равно, Авиньон был большой проблемой. Хотя бы по причине невозможности раздавить тамошнего Папу, а заодно тех, кто ему покровительствует. Не из-за долбанного гуманизма, коим ни я, ни иные Борджиа сроду не страдали. По иным причинам, веским и обоснованным. Зато пакостить, не вступая в полноценную войну – это со всем нашим удовольствием. Но то, что верно в одном направлении, работает и в обратном. Оттого и вполне обоснованные подозрения, что «авиньонцы» могли использовать Ливорно, эту обитель окончательно сбрендивших фанатиков, как своеобразный полигон для испытания психологического оружия, тестовой прогонки создания  христианизированного подобия янычар.

Теории, однако. Но скоро их удастся либо подтвердить, либо окончательно опровергнуть.  Аккурат после того, как мы окажемся внутри городских стен, а в опытные руки мастеров-дознавателей попадутся те, кто считается тут наиболее важными персонами. Побег? Даже не смешно, Ливорно мы обложили крепко, ни одна крыса – простая или тем более в рясе – не прошмыгнёт.