Там уже стояло несколько паланкинов, вокруг которых толпились нарядные женщины со своими служанками и переговаривались визгливыми голосами; свежий утренний ветерок развевал их дорогие одежды, приподнимал локоны замысловатых париков. По краю площадки, в пестрой тени колышущихся деревьев, цепочкой стояли стражники. Я изумилась увиденному. Я представляла, что мы с Рамзесом поедем вдвоем, в приятном уединении, но, похоже, приглашение посетить храм вместе с фараоном, которое, я надеялась, распространялось на меня одну, получила половина гарема. Я поискала глазами госпожу Обеих Земель, но не увидела ее.

— А где Аст? — тихо спросила я Дисенк.

— Она уже отправилась, — прошептала та в ответ. — Великая царица не будет околачиваться в компании наложниц.

— А это кто? — украдкой указала я на женщину, сидевшую на стуле, в стороне от толпы, и с надменным безразличием взиравшую на суету.

Подле нее находились несколько стражников, руки четырех ее служанок были заняты какой-то ношей, мне показалось, что одна держит покрывало, другая шкатулку с косметикой, третья — корзину с засахаренными фруктами, четвертая — что-то еще. Со своего места мне было трудно определить возраст и происхождение женщины, но я заметила, что у нее очень желтая кожа и широкие, вразлет, брови. Они не были подведены углем. Их чернота была естественной.

— Это Старшая жена Аст-Амасарет, — тихо отвечала Дисенк. — Ты, наверное, слышала о ней. Фараон ценит ее больше всех своих жен. Она очень умная.

«Неужели?» — цинично подумала я, оглядывая ее. Она, должно быть, почувствовала, что я рассматриваю ее, потому что перевела взгляд своих иссиня-черных глаз в мою сторону и тоже воззрилась на меня. Затем царственным жестом она подняла руку, поманив меня пальцем. Пальцы были унизаны кольцами с драгоценными камнями. Жест был повелительный и однозначный. Я пробралась сквозь толпу, подошла к ней и поклонилась. Некоторое время она внимательно изучала меня, потом сказала

— Ты — наложница Ту. Ты провела ночь с Рамзесом. Я — Старшая жена Аст-Амасарет.

Тембр ее голоса был довольно низким для женщины, с легким мелодичным акцентом, который показался мне странно знакомым. С такими же интонациями говорил мой отец, но у него они были слабее, не так явно выражены. Я вспомнила, что она была пленницей, что фараон привез ее с войны и она была из либу.

Я продолжала дерзко разглядывать ее. Красивыми у нее были только глаза, большие и яркие. Кожа была слишком смуглая, желтовато-коричневая, нос слишком маленький, рот невыразительный. И все же в целом она выглядела привлекательной и умной. Она холодно встретила мой взгляд, и я опустила глаза, внезапно устыдившись своей дерзости.

— Новости здесь расходятся поразительно быстро, Старшая жена, — ответила я. — Я действительно была удостоена чести провести целую ночь на ложе Рамзеса.

Какое-то время она помолчала, потом вкрадчиво заговорила снова.

— Услаждать плоть фараона — это одно. Но спать с ним — это совсем другое. Видишь девушку слева, которая сейчас усаживается в носилки?

Я удивленно обернулась. Миловидная молодая женщина в поздней стадии беременности тяжело опускалась на подушки, браня помогавшую ей служанку.

— Это Ибен, любимая наложница фараона, — продолжала Аст-Амасарет своим хрипловатым голосом. — Ее звезда догорает, и она знает это. Ребенок не спасет ее; став матерью, она потеряет для фараона интерес.