— Итак, ты утверждаешь, что в деле сохранились следы давнего преступления? — уточнил он с хорошо разыгранным равнодушием.

— Убийств, сэр, — подтвердил Сет. — Нескольких убийств.

Де Розио сверился с часами и, поразмыслив немного и переведя взгляд с мальчиков на циферблат, пожал плечами.

— Ладно, — сдался он. — Но это в последний раз. Как зовут человека, которым вы интересуетесь?

— Лахаважд Чандра Чаттерджи, сэр, — поспешно ответил Сет.

— Инженер? — переспросил Де Розио. — Разве он не погиб при пожаре в Джитерс Гейт?

— Да, сэр, — подтвердил Сет. — Но с ним был человек, который не умер. Очень опасный. Тот, кто устроил пожар. Он рыщет по городу и готовится совершить новые преступления…

Де Розио усмехнулся.

— Звучит многообещающе, — пробормотал он.

Внезапно в душе библиотекаря зародилось нехорошее подозрение. Де Розио навис над мальчиками всей своей массой и погрозил им пальцем.

— А не выдумки ли это твоего приятеля? — грозно спросил он. — Как там его зовут?

— Бен вообще ничего об этом не знает, мистер Де Розио, — поспешил успокоить его Сет. — Мы его в глаза не видели уже несколько месяцев.

— Уже лучше, — смягчился де Розио. — Идемте со мной.

Изобель боязливо вошла в разрушенное здание вокзала и дала глазам время привыкнуть к темноте, которая заволакивала пространство. В десятках метров над головой девочки вздымался центральный купол, сделанный из длинных железных арок и стекла. Большая часть витражей расплавилась в огне или просто взорвалась мелкими осколками, осыпав станцию дождем раскаленных фрагментов. Вечерний свет проникал сквозь разломы в почерневшем металле и разбитые стекла, пережившие трагедию. Перроны, описывая плавную дугу под громадным куполом, терялись в темноте. Их поверхность загромождали обгоревшие скамейки и балки, рухнувшие с потолка.

Большая башня с часами, некогда гордо возвышавшаяся на центральном перроне как маяк в устье порта, ныне стояла, напоминая унылого молчаливого часового. Изобель прошла под циферблатом и обратила внимание, что стрелки загнулись к полу, точно пластилиновые; длинные языки, похожие на потеки расплавленного шоколада, увековечили роковой час, когда станция превратилась в огненный ад.

Казалось, тут ничего не изменилось с тех пор, не считая налета многолетней грязи и следов непогоды, ибо в сезон муссонов дожди заливали руины сквозь отдушины и повреждения в куполе.

Изобель остановилась в центре, чтобы окинуть взором все помещение, и у нее возникло чувство, будто она находится в огромном затонувшем храме, безграничном и заколдованном.

Новый порыв горячего влажного ветра пронесся по станции, растрепал Изобель волосы и погнал комки грязи по платформам. Девочку пробрала дрожь, и она стала настороженно всматриваться в черные зевы туннелей, уходивших в толщу земли от противоположного края платформы. Она пожалела, что с ней нет друзей, особенно теперь, когда события принимали неважный оборот, до боли напоминая истории, которые с воодушевлением выдумывал Бен для посиделок во Дворце полуночи. Изобель нащупала в сумочке и достала рисунок Майкла, где он изобразил всех членов общества «Чоубар» у пруда, в котором отражались их лица. Она улыбнулась, глядя на свой портрет работы Майкла, и задалась вопросом, неужели он на самом деле видит ее такой. Ей очень не хватало ребят.

И вдруг слух девочки уловил странный звук — он доносился издалека и тонул в свисте ветра, гулявшего по туннелям. Эхо голосов напоминало гвалт разволновавшейся толпы на берегу, когда она чуть не утонула в Хугли в тот день, когда Бен учил ее плавать.