Гумбольдт вскинул руку, досчитал до трех и опустил ее резко, словно меч.

– Вперед!

Мужчины с размаху ударили тяжелой рамой в дверь. По комнатам пленников разнесся оглушительный грохот. Затем моряки отступили, а Гумбольдт осмотрел дверь, на которой появилась небольшая вмятина.

– Еще! – прорычал исследователь. – Нужно бить немного выше, туда, где снаружи расположен засов. Вперед!

Матросы взяли разгон и с разбегу врезались в препятствие. Удар был такой силы, что им не удалось удержать железную раму, и она с грохотом обрушилась на пол.

Тяжело дыша и обливаясь потом, они ждали дальнейших распоряжений Гумбольдта.

– Ну? Есть у нас надежда? – спросила Элиза.

Лицо ученого не предвещало ничего хорошего.

– Ни малейшего повреждения. Так дело не пойдет.

– Проклятье! – Оскар провел ладонью по гладкому металлу. – А не найдется здесь чего-нибудь потяжелее?

Матросы только переглянулись и отрицательно покачали головами.

Гумбольдт в ярости стукнул кулаком по двери.

– Паровой молот, вот что нам было бы нужно.

– И что же теперь делать?

– Может, попробовать как-нибудь отодвинуть засов? – предложила Шарлотта. – Что если просунуть между створками лезвие ножа?

– Каким образом? Здесь даже лист бумаги не пройдет. Окна отпадают, а вентиляционные шахты слишком узкие. Дверь – единственный способ выбраться отсюда.

Он уселся на диван и обхватил голову руками. Впервые в жизни Оскар видел своего хозяина таким беспомощным.

В этот момент послышался странный звук. Какое-то потрескивание и хрипение. Звук доносился из комнаты, где они сложили свои пожитки. Оскар вопросительно взглянул на друзей.

– Похоже на лингафон, – мгновенно определила Шарлотта.

– Ты забыла его выключить?

– Выключить… выключить, – донеслось из соседней комнаты.

Оскар и за ним вся компания бросились туда. Источник звука был мгновенно обнаружен. Им оказалась Вилма.

Птица сидела возле обогревателя, виновато поглядывая на столпившихся вокруг людей своими глазками-бусинками.

– Меня кто-нибудь слышит?

– Да, Вилма, мы тебя слышим. Что ты хочешь?

Птица наклонила голову, но промолчала.

– Странно, – сказал Гумбольдт. – Может, прибор не в порядке.

– Он в порядке, – послышалось из громкоговорителя.

Гумбольдт нахмурился.

– Кажется, возникла какая-то неполадка.

Он постучал по ящичку на спине птицы.

– Должно быть, аккумуляторные батареи повреждены соленой водой. Посмотрим, можно ли их привести в порядок. – Он уже взялся за крышку аккумуляторного отсека, когда снова зазвучал искаженный голос.

– Прекратите возню и выслушайте меня!

– Вилма! – Ученый отпрянул, будто лингафон готов был взорваться у него в руках.

– Кто это говорит?

Вместо потрескивания послышалось шипение. Потом снова зазвучал голос.

– Это я – Ливанос.

Гумбольдт неописуемо удивился.

– Александр Ливанос?

– А вам известны другие люди с таким именем? Разумеется, это я. Мне пришлось избрать этот канал, чтобы получить возможность поговорить с вами без посторонних ушей.

– Ах, ну да… это, конечно, очень приятно.