Он хотел было усмехнуться, но так и не смог. «Ирония судьбы, – подумал он, – погибнуть от яда, которым постоянно пользовался сам. Ну, что ж, – по крайней мере, напоследок у него будет возможность узнать, что чувствовали перед смертью его жертвы».

Последнее, что он увидел до того, как его глаза окончательно закрылись, были поблескивающие хирургические инструменты над кушеткой.

55

Оскар ассистировал Гумбольдту при вскрытии черепа робота.

Огромный дрон был зажат между подвижной стенкой и станиной пресса и не мог пошевелить даже пальцем. Усилие сжатия было отрегулировано таким образом, чтобы не причинить его механизмам серьезного вреда.

– Мы начинаем снимать крышку черепа, – проговорил Гумбольдт в лингафон, висевший у него на шее. Ливанос, постоянно находившийся на связи, корректировал ход операции.

– Сначала вы должны открыть защелки справа и слева и поднять крышку, – сказал он. – Для этого вам, скорее всего, понадобится долото. Соленая вода оказывает чрезвычайно пагубное воздействие на любые шарниры и вращающиеся части механизмов.

Гумбольдт кивнул невидимому собеседнику.

– Оскар, подай мне долото.

Он отжал обе защелки, затем взял долото, которое ему протянул Оскар, и ввел его в узкую щель между крышкой и обшивкой головы робота. Затем ученый слегка нажал на инструмент, используя его в качестве рычага. Однако ничего не произошло.

Гумбольдт увеличил усилие – никаких изменений.

– Намертво приржавело, – констатировал ученый. – Оскар, иди сюда, помоги мне. Может, вместе мы все-таки справимся.

Оскар шагнул через голову механического монстра и попытался поустойчивее пристроить ногу между выступами, в которых располагались глаза дрона. Если его нога сейчас соскользнет, то он рухнет вниз, в трехметровую яму.

– Ну как, готов?

– Порядок, – ответил юноша. – Раз… два… взяли! – Он изо всех сил навалился на долото. Внезапно послышался хруст. Щель стала шире, но оба продолжали давить, пока крышка не приподнялась на три пальца.

Гумбольдт отбросил долото и откинул крышку. В нос ударил запах горелой резины. Внутри змеились тысячи проводов, мигали и светились какие-то трубки и пластины, на которых виднелись сотни крохотных деталей, некоторые размером не больше булавочной головки. Оскару никогда не приходилось видеть ничего подобного.

– Кажется, получилось, – произнес Гумбольдт в лингафон, с трудом переводя дух. – Железная башка открыта.

– Отлично, – отозвался Ливанос. – Теперь необходимо прервать связь дрона с Дарон. Эти роботы-охранники управляются по радио. Они подчиняются приказам, которые им посылает дифференциальная машина. Чтобы перехватить контроль, вам необходимо первым делом отключить его электронный мозг. Для этого надо отсоединить от центральной платы кабель, имеющий желтые и зеленые полоски на изоляции. Видите эту плату? Она и в самом деле расположена в самом центре полости головы.

Гумбольдт наклонился.

– Да, я вижу ее, и кабель также. Но что произойдет, когда мы отключим кабель? Вы не думаете, что Дарон это немедленно обнаружит?

– В том-то и дело. Поэтому так важно все сделать максимально быстро.

– Хорошо, – сказал Гумбольдт. – Тогда приступим.

Из кармана сюртука ученый выудил плоскогубцы, обхватил их губками штекер и легко извлек его из гнезда. Сопротивление робота моментально прекратилось. Его могучие руки повисли, а голова свесилась набок. Оскар едва не соскользнул вниз, и лишь с огромным усилием ему удалось удержаться на ногах.