– Какие еще проблемы?

Океания хихикнула.

– Разве ты никогда раньше не ел инжир? Он действует как сильное слабительное, в особенности, недозревшие плоды. На родине моей матери, в Тунисе, его прописывали больным, страдающим запорами.

Оскар покосился на надкушенный плод и выбросил его в кусты.

Океания шагнула к нему.

– А тебе известно, что в Древней Греции смоковницу считали деревом любви? И Библия описывает ее как одно из деревьев, которые росли в раю. Адам и Ева, первые люди, прикрывали ее широкими листьями свою наготу.

– Чего ты хочешь, Океания?

– Я? Да ничего особенного. Просто хотела тебя поблагодарить. – Она подошла вплотную и неожиданно быстро поцеловала Оскара в щеку. – То, что сделали вы с Гумбольдтом, – настоящий подвиг. Спасибо тебе, дорогой.

– Не за что. – Удивительно, но в этот раз он не почувствовал той растерянности, как прежде, когда Океания пыталась к нему приблизиться.

На полных губах девушки появилась озорная улыбка.

– Кроме того, я хотела тебе сообщить, что отныне оставляю тебя в покое. Я больше не буду тебя преследовать и изводить своими шуточками. Оказалось, что это бессмысленно.

– Что ты имеешь в виду?

– Ты разве не догадываешься? Твое сердце занято. В нем нет места для Океании.

Несмотря на улыбку, голос девушки был полон грусти.

Оскар выглядел озадаченным. Как это понимать? Его сердце занято, но кем? Он хотел было свести все к шутке, но ничего не приходило в голову, и тогда он пробормотал:

– Я не понимаю, о чем ты говоришь…

Девушка укоризненно покачала головой.

– Не обманывай сам себя. Разумеется, я говорю о тебе и Шарлотте. С тех пор, как я тебя знаю, ты не сводишь с нее глаз. Этот постоянный обмен взглядами, пересохшие губы, влажные ладони, сердце, готовое выпрыгнуть из груди, прерывистое дыхание…

– То, что ты описываешь, похоже на серьезную болезнь, – наконец нашелся Оскар.

Океания засмеялась.

– Не беспокойся, она легко поддается лечению. Особенно в твоем случае. Считай, что тебе повезло.

– Повезло?

Он все еще не понимал, к чему клонит француженка.

Океания глубоко вздохнула.

– Тебе действительно нужно объяснять? Разве у тебя никогда не было подружки? Ты любишь эту девушку, а она влюблена в тебя, это ясно с первого взгляда. Конечно, Шарлотта умеет скрывать свои чувства лучше, чем ты. Все девушки это умеют. Но я уверена, что права. То, как она реагировала на мои попытки сблизиться с тобой, говорит само за себя. – Океания пожала плечами. – Поэтому у меня нет ни одного шанса.

Она умолкла. Молчал и Оскар, не зная, что сказать. Хоть ему и казалось, что домыслы девушки – полная ерунда, что-то внутри подсказывало ему, что тут есть над чем поразмыслить. Например, над тем, почему всегда, когда он вспоминал о Шарлотте, у него возникало приятное чувство – словно внутри вспыхивал маленький огонек.

– Прощай, Оскар! Я хочу проститься с тобой прямо сейчас. – Океания снова улыбнулась, но улыбка вышла невеселой.

– Ты разве уезжаешь?

– Мой отец и я решили принять предложение господина Ливаноса. Мы будем сопровождать его на протяжении нескольких месяцев, а может быть, и лет. Через полчаса мы отплываем.

Оскар растерялся.

– Вы… вы намерены остаться с ним? Не могу поверить!

– Но это в самом деле так. Ливаносу удалось убедить нас, что его намерения совершенно чисты. И на первых порах ему понадобится наша помощь, чтобы он снова не стал рабом своих созданий. Кроме того, не стоит забывать, что он – технический и научный гений, намного обогнавший свою эпоху.