Лифт достиг площадки первого яруса Эйфелевой башни. Лифтер проводил пассажиров, отсалютовав им на прощание ладонью, приложенной к околышу форменной фуражки, и захлопнул двери кабины. Четверо искателей приключений направились к парапету, чтобы без спешки окинуть взглядом панораму города. Вид отсюда и в самом деле открывался великолепный. Лениво ползущие по небу облака отбрасывали на Париж пестрый узор, состоящий из света и тени. Оскару даже на мгновение почудилось, что он и сам может летать – без всяких летательных аппаратов.

– Я могу воспользоваться подзорной трубой? – спросил он у Элизы, заметив, что служитель предлагает публике на площадке эту услугу.

– Ну конечно, – ответила женщина. – Вот, держи один сантим – ровно столько это и стоит.

Она заглянула в кошелек, чтобы отыскать там монетку, и внезапно застыла. Губы Элизы посерели, а на лице появилось такое выражение, словно она только что увидела приведение.

– Элиза? – Оскар тронул руку молодой женщины. Она показалась ему влажной и совершенно холодной.

– Господин Гумбольдт, – воскликнул юноша, – с Элизой что-то не так!

Ученый моментально оказался рядом.

– Что случилось?

Оценив состояние женщины, он моментально сбросил с себя сюртук и цилиндр и сунул их в руки Оскару, а затем опустился на колено перед своей спутницей.

– У Элизы снова видение? – спросил юноша.

– Думаю, да. Элиза, ты меня слышишь?

Вместо ответа женщина только едва заметно кивнула.

– Что ты видишь?

Губы Элизы шевельнулись, но глаза по-прежнему оставались как бы незрячими.

– Это снова он, – прошептала она. – Тот самый человек из Афин… Высокий, худощавый, носит широкополую шляпу… От него исходит опасность… Он вооружен…

– Что это значит? – Гумбольдт встряхнул Элизу за плечо. – Где он?

– Я… пока еще не знаю.

Оскар быстро огляделся. Смотровая площадка первого яруса башни была заполнена посетителями. Но никого, кто подходил бы под описание, данное Элизой, среди них не было. На глаза попадались только солидные отцы семейств, почтенные дамы и их шумные дети.

– Я никого не вижу, – сказал Оскар. – Ты можешь сказать хоть что-нибудь еще?

Элиза крепко зажмурилась.

– Картины… – наконец прошептала она.

– Картины? – Оскар ничего не понимал.

Женщина кивнула.

– Яркие, на них деревья и дома… Красный и белый цвета!

Красный и белый? Картины? Что она имеет в виду?

Оскар взобрался на выступ стальной фермы и принялся шарить взглядом по площадке, но сколько ни всматривался, не видел никаких цветов. Здесь, на башне, все было серым – именно так были окрашены металлические конструкции, а большинство посетителей носили серые плащи и пиджаки.

А если… Внезапно ему пришла в голову одна идея. Он бросился к подзорной трубе и сунул служителю монетку, которую ему успела дать Элиза. А затем принялся внимательно осматривать площадь у подножия башни.

Вскоре он обнаружил несколько художников, расположившихся со своими мольбертами на Марсовом поле. Вокруг толпились туристы и зеваки. Сначала он обращал внимание лишь на окружение художников, но когда слегка повернул подзорную трубу и подправил фокус, в поле зрения оказался продавец мороженого. Его тележка располагалась в тени большого зонта.