– Что же нам все-таки делать с ним? – спросил Хилари Акбар-хана, обиженно уставившись на сына.

Акбар-хан легонько потыкал младенца костлявым пальцем и рассмеялся, когда малыш уцепился за него крохотной ручонкой.

– О, он сильный, смелый мальчик. Он станет солдатом – командиром кавалерийского полка. За него не беспокойтесь, друг мой. Малыша выкормит жена Дая Рама, которая кормит его грудью с самого рождения. Своего ребенка она потеряла, что, безусловно, произошло по воле Аллаха, правящего ходом вещей в подлунном мире.

– Но мы не можем таскать его с собой, – возразил Хилари. – Нам надо найти кого-нибудь, кто уходит в отпуск, чтобы он отвез ребенка в Англию. Полагаю, Пемберти знают такого человека. Или молодой Уильям. Да, нам лучше поступить именно так: у меня в Англии брат, чья жена сможет позаботиться о мальчике до моего возвращения.

Решив этот вопрос, профессор последовал совету Акбар-хана и перестал беспокоиться. А поскольку ребенок чувствовал себя превосходно и редко подавал голос, они пришли к заключению, что никакой необходимости спешить в Пешавар нет, и, выбив имя Изабеллы на валуне над ее могилой, свернули лагерь и двинулись на восток, в направлении Гарвала.

Хилари так никогда и не вернулся в Пешавар, и в силу своей прискорбной рассеянности он так и не известил ни своего шурина Уильяма Аштона, ни каких-либо своих родственников в Англии, что стал отцом – и вдовцом. Редкие письма, по-прежнему приходившие на имя жены, время от времени напоминали Хилари о его долге. Но профессор всегда был слишком занят, чтобы уделять им внимание сразу по получении, поэтому они откладывались в сторону до лучшей поры и неизменно забывались. Точно так же он забыл Изабеллу и порой забывал даже о том, что у него есть сын.

Аш-баба – так стала называть ребенка кормилица Сита, а вслед за ней и все участники экспедиции – первые восемнадцать месяцев своей жизни провел среди высоких гор и первые шаги сделал на скользком травянистом склоне неподалеку от могучего пика Нандадеви, одетого вечными снегами. Когда бы вы увидели малыша, неуклюже ковыляющего по лагерю, вы бы приняли его за родного сына Ситы: Изабелла была черноволосой сероглазой смуглянкой с медового цвета кожей, и сын пошел в нее. Он также унаследовал от матери значительную долю красоты и, по словам Акбар-хана, обещал стать весьма привлекательным мужчиной.

Хилари изучал диалекты горных племен и собирал дикие растения, не задерживаясь подолгу на одном месте. Но более важные дела вынудили профессора отвлечься от этих занятий. Спустившись с гор, экспедиция двинулась на юг через Джханси и Саттару и наконец достигла покрытого буйной растительностью и изобилующего длинными белыми пляжами Коромандельского берега.

Жару равнин и влажный воздух юга Аш-баба переносил хуже, чем горную прохладу, а Сита, будучи горянкой, тосковала по горам и часто рассказывала мальчику истории о своих родных краях на севере страны, среди могучих хребтов Гиндукуша. Рассказывала о ледниках и снежных лавинах, о затерянных долинах, где текли реки, полные форели, и землю устилали пестрые ковры из цветов, где весной в воздухе разливалось благоухание цветущих фруктовых деревьев, а золотым дремотным летом вызревали грецкие орехи. Со временем Аш-баба полюбил эти истории более всех прочих, и Сита придумала долину для них двоих, где однажды они построят дом из глины и сосны, с плоской кровлей, на которой станут сушить маис и красный перец, и посадят чудесный сад, где будут выращивать миндальные и персиковые деревья и держать козу, щенка и котенка.

Сита, как и все остальные участники экспедиции, не говорила по-английски, и к четырем годам Аш не сознавал, что язык, на котором отец изредка обращается к нему, – это его родной язык (или, по крайней мере, должен быть таковым). Унаследовав от Хилари замечательные лингвистические способности, малыш овладел в многоязычной экспедиции рядом наречий: от Сваба Гала научился пушту, от Рама Чанда – хинди, а от уроженцев юга – тамильскому, гуджарати и телугу, хотя сам предпочитал пользоваться языком пенджаби, на котором говорили Акбар-хан, Сита и ее муж Дая Рам.