Чарли пытался успокоиться, но все было бесполезно: его мысли то и дело возвращались к так называемому «правилу трех», известному всем спасателям. Чарли узнал о нем, когда учился на парамедика. В критической ситуации человек может прожить три минуты без кислорода, три часа без тепла, три дня без воды, три недели без пищи. Теоретически у Тесс был шанс.

Чарли также прекрасно знал, что при переохлаждении люди зачастую выглядят как покойники. Он перебрал в памяти все основные симптомы: замедленное сердцебиение, отсутствие рефлекторной реакции на внешние раздражители, пульс не прощупывается, зрачки не реагируют на свет. Медики называли такое состояние гибернацией, физиологическим зависанием между жизнью и смертью. Вот почему врачи скорой помощи в подобных случаях не прекращали реанимацию больного до тех пор, пока им не удавалось согреть до нормальной температуры его тело, сердце и легкие. Пока ты холодный и мертвый, тебя еще можно оживить, но когда ты теплый и мертвый, дело гораздо хуже, любили говорить они.

Возможно, Тесс все еще находилась в этом промежуточном состоянии и могла быть возвращена к жизни, подобно тому как Флорио когда-то удалось оживить Чарли в машине «скорой помощи». Первым шагом была принудительная подача в легкие кислорода, нагретого до ста семи градусов по Фаренгейту. Это наверняка начали делать еще в спасательном вертолете Береговой охраны. Подогретый воздух мог стабилизировать температуру сердца, легких и мозга. Наверняка Тесс также обложили специальными термоодеялами — голову, шею, бока и промежность. Таким образом восстанавливалась нормальная температура наружных покровов тела. Затем следовало ввести в вену теплый физраствор, чтобы избежать последствий обезвоживания.

Уже здесь, в больнице, врачи должны были начать сложный и тонкий процесс восстановления нормальной температуры тела, учитывая опасность повреждения клеток различных органов. Они вводили солевой раствор ей в желудок, мочевой пузырь и даже в легкие или же использовали аппарат «искусственное сердце — легкие», который удалял кровь из тела, согревал ее и снова закачивал в сосуды.

Но почему никто из персонала так долго не выходит из палаты интенсивной терапии? Может, это не просто гипотермия? Может быть, она получила более тяжелые повреждения? На какое-то время мрачные размышления Чарли были прерваны появлением в дверях приемного покоя весьма впечатляющего персонажа: сюда даже не вошел, а ввалился грязный, дурно пахнущий бомж. Его рубашка была вся в крови. Чарли решил, что это огнестрельное или ножевое ранение.

Затем вращающаяся дверь повернулась еще раз, и Чарли увидел, как вошла мать Тесс. Он сразу же узнал ее — настолько похожи они были с дочерью овалом лица и формой носа. Чарли вскочил.

— Миссис Кэрролл, — сказал он, — простите меня, что я не смог найти Тесс быстрее.

Женщина покачала головой.

— Благослови тебя Бог, что ты вообще нашел ее, — сказала она, касаясь его руки. — Пожалуйста, зови меня Грейс.

— А я Чарли, — ответил он, — Чарли Сент-Клауд.

— Сент-Клауд. Как ангел с небес, — проговорила она.

Тинк подошел к ним и приобнял Грейс своей могучей ручищей.

— Врачи что-нибудь сказали вам о состоянии Тесс? — спросил Чарли.

— Нет, я приехала сюда через десять минут после того, как приземлился вертолет, а спасатели Береговой охраны ничего мне не сказали. — Она посмотрела прямо в глаза Чарли. — Как она выглядела, когда ты нашел ее? Она была ранена? Она что-нибудь говорила?

В этот момент Чарли понял, что Грейс еще не представляет себе всей тяжести ситуации.