Фред, сидевший рядом, проговорил с полным пюре ртом: «Мамочка, нам так приятно отведать твоей вкусной пищи».

Все по очереди высказали Мамочке что-то приятное, забыв, что тем самым обижают Милдред. Мне так показалось, во всяком случае. Хотя подружка Фреда Пола, сидящая со своим стаканом виски в руках, видимо, была рада Фреду больше, чем вкусной и обильной пище.

Я, впервые сидя в этой ярко освещенной кухне, разглядел лица женщин. Им всем, привлекательным от природы, было немногим больше двадцати, но жесткое выражение усталых лиц старило их лет на десять.

Среди них выделялась Хелен Нельсон. У нее было гладкое молодое лицо. Казалось, что она никогда и ни о чем не волновалась.

Она и ее муж флиртовали друг с другом и все время хихикали, вели себя, как молодожены. Позже я узнал, что они давно женаты и у них двое детей.

На другом конце стола напротив Мамочки сидел худой мужчина в очках с зачесанными назад волосами. У него были узкие губы и серые мертвые глаза. Минут через пятнадцать после ужина он вдруг решил сам представиться.

– Я – Карпис, – сказал он. Я уже догадался об этом.

– Меня все называют Олд Крипи, – добавил он, – не знаю почему.

Он улыбнулся, и эта жуткая улыбка меня потрясла. Так улыбается гадкий ребенок, обрывая крылья жука. В этот момент он как раз отрывал крылышко цыпленка.

– Или О. К., – добавил Нельсон.

– Или О. К., – согласился Карпис. – Я откликаюсь на это имя.

Я кивнул ему.

– Рад встретиться с вами, Карпис. Он показал мне засаленную руку.

– Мы пожмем руки позже. Ваше имя – Лоуренс?

– Правильно.

– Из Чикаго?

– Сейчас да, оттуда.

– Вы для кого-то работаете?

– Да.

– Раньше я имел дела с чикагскими Бойз.

– Вот как.

–Мне не нравится Чикаго. Простой парень из Канзаса, вроде меня, предпочитает открытые пространства. Мне нравится бежать через поле или двор, по пыльной дороге через пересохшее русло реки. В Чикаго кругом асфальт и машины, большие дома. Кому это нужно?

Я проглотил пюре с соусом.

– Согласен с вами. Здесь так хорошо. Мне бы тоже хотелось пожить за городом.

Карпис кивнул головой. Очки и прилизанные волосы делали его похожим на учителя математики. Но в его улыбке сквозила какая-то угроза.

– Мне кажется, что и компания здесь получше. Мы работаем, чтобы жить, не то что ваши приятели хулиганы, – сказал Карпис, продолжая жевать цыпленка.

Я не понял, что он хотел сказать, но выяснять у него ничего не стал.

Мамочка обратилась ко всем:

– Кому-то нужно подняться наверх и притащить сюда Луизу, ей следует поесть.

Долорес, сидевшая рядом с Карписом, заметила:

– Мамочка, мне кажется, что не следует делать это. Она в шоке, рыдает и не может остановиться. Не надо ее трогать...

Мамочка покачала головой, глядя на оставшуюся еду на столе.

– Грех выбрасывать такую хорошую еду, – сказала она. – Бедняжке нужно спуститься и поесть.

Пола улыбнулась, выпила глоток виски и заметила:

– Может, я отнесу ей наверх какую-нибудь еду?

Мамочка запротестовала:

– Луизе не следует прятаться, для нее же будет лучше.

Я не мог сдержаться.

– Мамочка, не думаете ли вы, что для нее будет слишком тяжело сесть за стол, на котором она совсем недавно видела мертвым своего дружка.

Мне казалось, что у многих это заявление могло бы отбить аппетит, но за этим столом такого не случилось.