| - С ума ты сошла! - вскричал Онуфрич с досадою, - Какой кот? Это господин титулярный советник Аристарх Фалелеич Мурлыкин, который делает тебе честь и просит твоей руки. При сих словах Аристарх Фалелеич встал, плавно выступая, приблизился к ней и хотел поцеловать у нее руку. Маша громко закричала и подалась назад. Онуф рич с сердцем вскочил с скамейки. - Что это значит? - закричал он. Эдакая ты неучтивая, точно деревенская девка! Однако ж Маша его не слушала. - Батюшка! - сказала она ему вне себя, - воля ваша! это бабушкин черный кот! Велите ему скинуть перчатки; вы увидите, что у него есть когти. - С сими словами она вышла .из комнаты и убежала в светлицу. Аристарх Фалелеич тихо что-то ворчал себе под нос. Онуфрич и Ивановна были в крайнем замешательстве, но Мурлыкин подошел к ним, все так же улыбаясь. - Это ничего, сударь, - сказал он, сильно картавя, - ничего, сударыня, прошу не прогневаться! Завтра я опять приду, завтра дорогая невеста лучше меня примет. После того он несколько раз им поклонился, с приятностию выгибая круглую свою спину, и вышел вон. Маша смотрела из окна и видела, как Аристарх Фалелеич сошел с лестницы и, тихо передвигая ноги, удалился; но, дошед до конца дома, он вдруг повернул за угол и пустился бежать, как стрела. Большая соседская собака с громким лаем во всю прыть кинулась за ним, однако не могла его догнать. Ударило двенадцать часов; настало время обедать. В глубоком молчании все трое сели за стол, и никому не хотелось кушать. Ивановна от времени до времени сердито взглядывала на Машу, которая сидела с потупленными глазами. Онуфрич тоже был задумчив. В конце обеда принесли Онуфричу письмо; он распечатал - и на лице его изобразилась радость. Потом он встал из-за стола, поспешно надел новый сюртук, взял в руки шляпу и трость и готовился идти со двора. - Куда ты идешь, Онуфрич? - спросила Ивановна. - Я скоро ворочусь, - отвечал он и вышел. Лишь только он затворил за собою дверь, как Ивановна начала бранить Машу. - Негодная! - сказала она ей, - такто любишь и почитаешь ты мать свою? Такто повинуешься ты родителям? Но я тебе говорю, что приму тебя в руки! Только смей опять подурачиться, когда пожалует к нам завтра Аристарх Фалелеич! - Матушка! - отвечала Маша со слезами, - я во всем рада слушаться, только не выдавайте меня за бабушкина кота! - Какую дичь ты опять запорола? сказала Ивановна. - Стыдись, сударыня; все знают, что он титулярный советник. - Может быть, и так, матушка, отвечала бедная Маша, горько рыдая, но он кот, право кот! Сколько ни бранила ее Ивановна, сколько ее ни уговаривала, но она все твердила, что никак не согласится выйти замуж за бабушкина кота; и наконец Ивановна в сердцах выгнала ее из комнаты. Маша пошла в свою светлицу и опять принялась горько плакать. Спустя несколько времени она услышала, что отец ее воротился домой, и немного погодя ее кликнули. Она со шла вниз; Онуфрич взял ее за руку и обнял с нежностию. - Маша! - сказал он ей, - ты всегда была добрая девушка и послушная дочь! Маша заплакала и поцеловала у него руку. - Теперь ты можешь доказать нам, что ты нас любишь! Слушай меня со вниманием. Ты, я думаю, помнишь о маркитанте, о котором я часто вам рассказывал и с которым свел я такую дружбу во время Турецкой войны: он тогда был человек бедный, и я имел случай оказать ему важные услуги. Мы принуждены были расстаться и поклялись вечно помнить друг друга. С того времени прошло более тридцати лет, и я совершенно потерял его из виду. Сегодня за обедом получил я от него письмо; он недавно приехал в Москву и узнал, где я живу. Я поспешил к нему; ты можешь себе представить, как мы обрадовались друг другу. Приятель мой имел случай вступить в подряды, разбогател и теперь приехал сюда жить на покое. Узнав, что у меня есть дочь, он обрадовался; мы ударили по рукам, и я просватал тебя за его единственного сына. Старики не любят терять времени - и сегодня ввечеру они оба у нас будут. |
