– А вот кому пирожки с телятиной, икоркой, зайчатиной и зеленью! Пирожки вкусные исправят лица грустные! – надрывалась продавщица, державшая перед собой лоток на длинной верёвке на шее. Одетая в женский полукафтан и повойник, дородная румяная девица своим зычным голосом перекрывала весь уличный шум, и Горыня, чуть поморщившись, подошёл ближе.

– Пирожки меншиковские?

– Они самые, соколик, – не оборачиваясь бросила лотошница и, повернув голову, увидела белый с золотом генеральский мундир. – Ой. – Она прикрыла рот кончиком платка и неожиданно широко улыбнулась. – Попробуйте, господин хороший. Ещё горяченькие. Корочка хрусткая, как снежок поутру. И у Шинь Ю чаёк ханьский непременно возьмите. Духовитый, что лес перед грозой.

– Давай, красавица, пару с икрой красной и один с зайчатиной. – Горыня улыбнулся в ответ. – Зайчатина-то не тухлая?

– Да как можно-то? – вскинулась лотошница, но, поняв, что молодой генерал шутит, укоризненно покачала головой. – Из хозяйства Гордонов, же. Тока вчерась ещё прыгали.

Устроившись за столом у маленького загончика со столами и стульями из гнутого орешника, Горыня стал неторопливо поедать вкуснейшие пирожки с хрустящей корочкой, перемежая с душистым зелёным чаем, и вновь мысли, словно притянутые магнитом, вернулись к последствиям той памятной ночи.

Такая простая с виду стальная палка, мгновенно превратившая упыря в горстку пыли, была предъявлена главе Приказа охотников, а также стольных начальников, хранителей-оружейников, архивариусу, даже князьям Васильчикову и Гагарину – главному имперскому обережнику, занимавшемуся всякой рунистикой и артефакторикой.

Через пару часов напряжённой дискуссии мэтры боевой магии, артефакторики и прочих прикладных магических дисциплин вынесли глубокомысленный вердикт, что штука сия весьма похожа на Громовую Десницу, что была у Ильи Муромского, и на Святогорову Палицу, но совсем не такова, а вот совершенно другая. Но все согласились, что штука зачётная, и рекомендовали Горыне пользоваться ею почаще, чтобы по возможности раскрыть потенциал оружия.

И теперь Горыня вместо подаренного кинжала таскал на поясе в специально изготовленных ножнах фактически простую арматурину, которая, правда, периодически показывала свой крутой нрав, проходя на тренировках сквозь брёвна, оставляя ровный срез.

Но Горыня, как насквозь прагматичный тип, недолго задумывался над волшебными свойствами палки, тем более что на поясе, кроме неё, висел ещё и шестизарядный пистолет крупного калибра с пятью запасными магазинами, да и вообще хватало других забот.

Кроме того, княжич наладил выпуск взрывающейся пули под гладкоствольное ружьё крупного калибра, снаряжённой бронебойным сердечником, мощной взрывчаткой и мелкой серебряной пылью. Такая пуля с высокой вероятностью пробивала даже шкуру упыря и, взорвавшись внутри, отравляла его серебром. Но даже просто детонировав на коже, выдавала плотное облако металлической пыли, мгновенно лишавшее нежить возможности ориентироваться в пространстве.

Ещё одна проблема, с которой Горыня и Кропоткин мучились уже столько времени, заключалась в компактном и мощном двигателе внутреннего сгорания для самолёта. Как ни бились, как ни изгалялись, но первое время получалось нечто тяжёлое, маломощное, тихоходное и, что самое печальное – низкой надёжности. В шутку предложив соратникам по Государевой Канцелярии решить проблему мозговым штурмом, Горыня получил неожиданно действенную помощь от всех, но особенно от боярина Штемберга.