Адмирал оценивающе смерил Питмана взглядом, затем бросил искоса взгляд на Алекса и двинулся к поместью размашистым шагом.

— Я полагаю, ты и есть Питман. Ты здесь размещаешься? — проревел он громогласно, в то время как один из его младших офицеров уже распахивал перед ним дверь. Он вошел в гостиную, и все находившиеся там сразу замерли.

— Пожалуйте сюда, сэр, — произнес он раболепствующим тоном, указуя на дверь рабочего кабинета Сэйера Монтгомери.

Александр плелся в арьергарде этого кортежа, минуя Элеонору, просто пожал плечами, дав ей понять, что теперь он уже не хозяин в собственном доме.

Войдя в кабинет, адмирал некоторое время постоял молча, а затем, приметив Алекса, выкрикнул ему:

— Вон отсюда! — И сразу два его младших офицера кинулись исполнять приказание адмирала, однако Алекс от них ловко увернулся и произнес:

— Боюсь, что вам придется считаться со мной, я ведь хозяин этого дома.

Стропила заскрипели от гневного выкрика адмирала:

— Я и от своих-то подчиненных наглости не терплю, а от таких вот разноцветных попугаев вроде тебя тем более. Выкиньте его отсюда!

Алекс позволил вывести себя, проклиная свою беспомощность в такой ситуации, когда он не мог ничего предпринять, чтобы постоять за себя, не вызвав подозрений у офицеров армии короля. А посему он стоял на улице и чертыхался про себя, проклиная на этот раз своих предков, построивших усадьбу с такими толстыми звуконепроницаемыми стенами, не позволявшими ему услышать хотя бы отчасти то, что происходило в рабочем кабинете его отца. Только лишь однажды до него донеслись отзвуки громового голоса адмирала, утверждавшего, что если жалеть розги, то дитя вырастет плохим, и понял, что дитя — это Америка.

Таким образом, начали оправдываться самые худшие предположения Алекса относительно того, что адмирал прибыл в Уорбрук с карательными целями. Он должен будет уничтожить Мстителя. Алекс оживился, лишь когда из кабинета донеслось знакомое имя «Таггерт». Он вошел в дом и сразу направился в гостиную, где все обитатели дома двигались в замедленном ритме, прислушиваясь к обрывкам фраз, доносившимся из кабинета.

— Пригляди за детьми! — приказал Алекс Элеоноре. — Что бы ни произошло, никогда не бросай детей! — С этими словами он быстро покинул гостиную и быстрым шагом, насколько ему позволяло его маскарадное одеяние, двинулся к пристани.

Джессика стояла на палубе своего корабля, поливая ее соленой морской водой из ведра.

— Джесс, мне нужно с тобой поговорить, — обратился к ней Алекс, стараясь не выдать голосом волнение, что было весьма затруднительно.

— Мне нечего тебе сказать, — ответила она, скрываясь за палубной надстройкой.

Алекс бросил взгляд через плечо на пристань, чтобы убедиться, не появился ли там адмирал со свитой.

— Джесс, прошу тебя, подойди ко мне! Мне нужно с тобой переговорить!

— Эй ты, Монтгомери, твоя девушка говорить с тобой не желает, — раздался голос одного из матросов. Тогда Алекс двинулся на судно по шатким сходням.

— Джесс, — прошипел он, сознательно переходя на фальцет, — если я сейчас свалюсь отсюда…

С гримасой отвращения на лице она ловко спустилась вниз и помогла ему удержаться на сходнях.

— Свалишься, вот и поделом. Алекс ухватил ее за талию и, приложив некоторое усилие, стащил ее на пристань.

— Слушай, Алекс, у меня работы полно. Мы ведь не можем бить баклуши ежедневно так, как это делаешь ты. Мне семью кормить нужно.

И тут Алекс увидел, как адмирал и его свита движутся к пристани.

— Говорю тебе, есть важный разговор.