– Да-да, полковник, доложите. Я ознакомлюсь с вашим планом и расскажу о нем президенту.

Именно это и хотел услышать глава службы, которая занималась террористическими актами чуть ли не во всем мире. Полковник, как паук, держал в своих лапах нити множества операции, проводившихся едва ли не каждый месяц и, как правило, списывавшихся то на ливанских, то на арабских, то на ирландских террористов. А кто стоял за террактами в действительности и руководил ими – ужасающими по последствиям – мало кому было известно. А если кто и догадывался, то догадки не являются доказательствами, таким образом, доказательств ни у кого не было. За это полковника ценил сам президент и прощал ему такие промахи, за которые без пощады карал своих самых близких соратников и даже родственников. Слишком много знал полковник, слишком большая власть была сосредоточена в его руках.

Простившись с генералом, полковник на джипе отправился туда, где накапливалась и анализировалась вся информация, поступавшая от агентуры, туда, где планировались самые жуткие и кровавые убийства, взрывы и аварии, – он поехал в свою резиденцию, которая охранялась ничуть не хуже, чем дворец президента.

Войдя в кабинет, полковник сразу же вызвал своего заместителя – худого одноглазого Салмана, у которого в управлении была негласная кличка Циклоп. Салман отличался невероятной жестокостью, и если требовалось провернуть особенно грязное дело, то его всегда поручали Салману. И Салман неизменно выполнял.

Когда заместитель вошел в кабинет и щелкнул каблуками, полковник махнул рукой, приглашая Циклопа присесть. Тот устроился в кресле рядом с кондиционером и расстегнул верхнюю пуговицу рубашки цвета хаки. Черная повязка почти не выделялась на его темном, загорелом лице.

– Задача перед тобой вот какая, – начал полковник, постукивая кончиком золотой авторучки по столешнице. – Все, что известно об Аль-Рашиде и его связях в Европе, в Америке и еще где угодно, ты должен собрать, классифицировать, составить схемы, планы и через неделю положить мне на стол. Я должен знать об Аль-Рашиде больше, чем он знает сам о себе. Ты меня понял, Салман?

– Понял.

– И еще… Как себя чувствует наш русский друг?

– Вы имеете в виду Мерцалова?

– Да, именно его.

– По-моему, нормально. Он уже несколько месяцев ничего не делает. Прохлаждается в Тегеране.

– Ну что ж, надеюсь, вскоре мы найдем ему работу.

– Мне кажется, полковник, что наш русский друг замыслил что-то недоброе.

– Откуда такая информация, Салман?

– Шестое чувство подсказывает, полковник.

– Не верь чувствам. Когда будут факты, доказательства, тогда и доложишь.

– Хорошо, – вздохнул Салман.

– А где сейчас Аль-Рашид?

Салман нервно дернулся в своем кресле. Вопрос полковника прозвучал для него как гром среди ясного неба.

– Откуда мне знать?

– Ты должен знать все. Это твоя работа.

– Через полчаса я уточню и доложу.

– Ладно, если не можешь ответить сейчас же, через полчаса уже не имеет значения. И еще поручи сотрудникам навести справки о норвежцах, которые занимаются подписанием нефтяного контракта. Там у них постоянно меняются люди. Как бы они не передумали с Валентином Батулиным. Мне нужно знать наверняка, чья будет стоять подпись, кто владеет всей информацией, в чьих руках сосредоточены полномочия. Меня сейчас не интересуют подставные фигуры, меня интересуют истинные участники подписания контракта.

– Постараюсь выяснить, полковник.

– Не постарайся, а выясни точно. Все, можешь идти.

– Есть одно соображение, – Салман поднялся, налил из графина холодной воды в стакан и жадно выпил, будто находился не в кабинете с кондиционером, а в раскаленной пустыне.