– Да так, – отмахнулся Глеб. – Давайте лучше выпьем, Он уселся за стол.

Вино было налито в высокие стаканы тонкого стекла. Глеб проследил за золотистыми пузырьками, вдохнул терпкий аромат и поднял стакан:

– За удачу, Амвросий Отарович!

– За удачу. Пусть все сложится наилучшим образом. А иначе и быть не может.

Выпив, Глеб спросил:

– Что за вино?

– Это вино двенадцатилетней выдержки. Когда-то мне подарил его один грузинский князь.

– Какой-какой князь? – не удержалась от улыбки Ирина, хотя уже привыкла к чудачествам генерала и его невероятным рассказам. – В наше время настоящий князь?

– Да-да, именно. В наше время – и настоящий грузинский князь.

– А где живет этот ваш князь?

– В Грузии, само собой.

– И что, у этого князя свои виноградники?

– Да, свои виноградники, и он сам делает вино. Делает его так, как делали его отец, дед и прадед.

– Какая-то секретная технология?

– Особого секрета нет: это вино сделано из чуть-чуть подмерзшего винограда, присыпанного снегом.

Поэтому оно такое вкусное, поэтому у него такой прохладный аромат.

– А по-моему, оно пахнет солнцем, – сказал Глеб. – У снега другой вкус.

– Разумеется, пахнет солнцем! Какое же вино не пахнет солнцем? Оно из Алазанской долины.

– Можно мне глоток? – Ирина протянула руку, Глеб подал ей стакан.

– Только не увлекайся! – заметил он с напускной строгостью.

– Я немного, Глеб, всего лишь один-единственный глоток. – Женщина подняла стакан и пригубила вино. – Действительно, божественный вкус.

– Вот видите! Неужели вы могли подумать', что старый Лоркипанидзе будет угощать таких дорогих гостей чем попало?

– Что вы, что вы! – запротестовала Ирина. – Амвросий Отарович, такая мысль никому и в голову не придет!

– Я шучу. Можно же мне пошутить в уходящем году?

– А что, в следующем вы уже не собираетесь шутить? – сказала Ирина и поняла, что допустила бестактность. Она покраснела и виновато отвела глаза. Но старик как ни в чем не бывало бодро ответил:

– Бог даст, буду шутить и в следующем. Если бы вы приезжали ко мне почаще, то на пашем праздничном столе был бы барашек, а не поросенок.

– Хорошо, что мы вас не предупредили, – сказал Глеб, – а иначе вы бы непременно выбрались в Москву, на рынок, а ходить по рынку так утомительно.

– Это смотря для кого, – причмокнул влажными от вина губами Амвросий Отарович. – Для меня походить по рынку – истинное удовольствие. Просто ты не понимаешь прелести базара. И к тому же, наверное, не умеешь торговаться.

– Почему? Умею и даже люблю.

– Да разве славяне умеют торговаться? Нет, нет, Глеб. Вот когда-нибудь мы с тобой съездим, и ты увидишь, как это делается.

Ирина заулыбалась, представляя живописную картинку, как Амвросий Отарович Лоркипанидзе, этот почтенный, убеленный сединами человек будет размахивать руками, спорить, а возможно, даже и браниться с каким-нибудь торговцем с Кавказа. И торговцу придется нелегко. Она-то знала, что Амвросий Отарович горазд на всевозможные выдумки, а за словом в карман никогда не полезет.

– Ну как вино?

– Замечательное! Всю жизнь такое только и пил бы.

После него другое покажется уксусом.

– А вот представляешь, почти такое же вино многие всю жизнь и пьют.

– Завидую я тем людям.