– Вольская.

– Вольская, значит. – Учительница прищурилась. – Да, говорили, что дочка Софьи Вольской к нам присоединится в этом году. Я думала, ты младше.

– Извините, что разочаровала, – язвительно пробормотала Вика.

Ване показалось, что Вика не планировала, чтобы математичка её услышала. Но она услышала.

– Не надо хамить мне. Впрочем, это мы тоже быстро исправим. Меняйся с Алексáндровой.

– Она Александрóва, – сказала Вика, подходя к месту Дианы во втором ряду. Ваня оказался прямо перед ней, а Диана уже, как ветер, тихо и стремительно пересела на последний ряд с явным вздохом облегчения.

– Следи за собой, Вольская. Исправлять других – дурной тон.

– Коверкать чужую фамилию – тоже.

Класс затаил дыхание. Учительница прищурилась.

– Какие то дерзкие новенькие у вас в этом году. Посмотрим, соответствуют ли их знания уровню их дерзости. К доске, оба. Остальные – сели. Сегодняшняя тема – повторение функций логарифмов. На доске два примера, один Низовцеву, второй Вольской. Остальные в тетради решают оба. У вас ответы должны появиться раньше, чем на доске. Число уже у всех написано! – повысила голос учительница.

Класс вышел из оцепенения и зашелестел тетрадями.

ПЕТЯ

Петя смотрел на доску и быстро вертел ручку между пальцев. Вот обязательно Вольской надо было спорить? Если бы промолчала, к доске бы никто не вышел. А теперь, если новенькие не решат примеры, это их приговор до конца учебного года. Но Петю не должно было это волновать, скорее должно радовать – если училка будет орать на этих двоих, то это обеспечит некоторую безопасность на уроке всем остальным. Он продолжал нервно перекатывать ручку в руке, следя за тем, что появляется на доске. Вроде бы правильно.

– Певцов, ты не за барабанной установкой! – рявкнула учительница. – Прекрати свои пляски пишущими предметами, где твоё решение?!

Петя отвёл взгляд от рыжих локонов и быстро начал писать в тетради.

– Как я скучал по математике, – тихо протянул с первой парты Бунько.

– Математика, Бунько, у тебя была в начальной школе. Если у твоей кровати нет бортиков, то и математика для тебя закончилась. Теперь существуют только алгебра и геометрия. Не унижай науки своим невежеством.

– По вам я тоже скучал, Тамара Загировна, – сказал Бунько, переписывая с доски пример, который решал Ваня.

– Займись делом, Бунько, ты цифру пропустил вот здесь! – и учительница раздражённо ткнула красным ногтем ему в тетрадь.

Петя поднял глаза от своего решения и обменялся улыбками с Милей. Математичка была единственным учителем в школе, которого побаивались не только дети, но и родители. Она была очень строгой, очень громкой, и ход урока часто напрямую зависел от её настроения. Но, надо признать, учила она на совесть, что заслуживало уважения. За результаты, которые её выпускники выдавали на экзаменах, не только российских, но и международных, ей прощалось всё или почти всё. Школьники от неё выли, но потом, выпустившись, многие приходили к ней с цветами, толпой засиживались у неё в кабинете, хвастаясь, какие в универе все тупые и что на парах по высшей математике они блистают. По школе ходили шутки, что улыбаться ученикам Тамара Загировна начинает только после выпускного.

Нынешние одиннадцатиклассники, как и другие до них, математичку не любили и старались лишний раз её внимание не привлекать. Единственным исключением был Игорь Бунько, который не только не боялся Тамару Загировну, но, казалось, даже стремился контактировать с ней как можно больше. К огромному сожалению Тамары Загировны и к бесконечному удовольствию остального класса, Бунько в математике был туп как валенок. Наблюдать, как он выводит из себя математичку, было любимым развлечением и отдушиной на её уроках.