|
Практически за каждым тыловиком тянулся немалый хвост больших и малых грешков, которые запросто могли повлечь за собой различные неприятности от вычетов из зарплаты, до реальных уголовных дел. Когда Суворов говорил, что любого интенданта через год службы можно смело вешать, он не сильно преувеличивал ситуацию, по крайней мере, если речь идет о наших славных Вооруженных Силах. Теперь все эти тыловые крысы, хорьки и прочие грызуны более мелких масштабов с удивительным проворством тоже кинулись замазывать, подчищать и переписывать. А то кто его знает, чем черт не шутит, пока Бог спит? И все переоформленное, заново распечатанное и изготовленное тащили на подпись командиру. Вылавливали его везде, где бы тот ни пытался скрыться. Даже когда он, окончательно сорвав голос и отупев от чтения различных документов, в отчаянии попытался укрыться в сортире, возле дверей с тривиальной буковкой «М» мгновенно образовалась очередь бумажных страдальцев, деликатно покашливавшая и скребшая ногтями требуя, чтобы их выслушали и даровали вожделенную, снимающую ответственность подпись. За три часа прошедших с утра до приезда прокурорской бригады командир роздал столько автографов, что иной эстрадной звезде и не снилось.
И вот свершилось, истошно мявкнув клаксоном через ворота КПП в часть влетела прокурорская «Волга», лихо тормознула перед штабным крыльцом и будто взорвалась изнутри — с таким проворством брызнули из нее в разные стороны, растекаясь по всем закоулкам, аккуратные молодые ребятишки в одинаковых мышиного цвета пиджаках. Было их неприятно много, и они сразу взяли быка за рога. Старший в бригаде деликатно, но твердо отклонил предложенную командиром «хлеб, соль», с ходу оккупировал кабинет начальника штаба, и началось. Мышиного цвета ребятишки резво перетряхнули часть вверх дном. С деловым видом перерыли все бумажки, какие нашлись в роте охраны, что-то изъяли, с кем-то просто переговорили, кого-то вызвали на допрос к старшему. А когда увидели виновника торжества — чернокожего белоруса, напряженно посовещались и куда-то позвонили по мобильнику. После чего старший объявил командиру, что на всякий случай, сейчас подъедут ребята из ФСБ, раз уж в деле замешан африканец. На крик души командира, что этот африканец служит в режимной части больше года, и за это время не имел никаких сношений с черным континентом, мышиный пиджак лишь тонко улыбнулся. Весть о прибытии представителей ФСБ мгновенно разлетелась по замершей в предвкушении грядущих событий части. Вот тут уже взвыли и научно-испытательные отделы. Над паникой тыловиков перед приездом прокурорских следаков офицеры из «науки» только злорадно смеялись. Они никогда ничего не крали, не продавали налево и не списывали задним числом. У них просто не было такой возможности. Поэтому перспективой уголовной ответственности их напугать было весьма сложно. А вот «тыловые крысы» пусть повертятся — жирок растрясти полезно. Теперь же ситуация изменилась кардинально. ФСБ редко интересовалась мелкой «химией» с тушенкой и соляркой. А вот за режим секретности спросить могла. Да так, что мало не покажется! По части понеслась очередная волна подчисток документов, теперь уже тех, что касались различных секретов. И весь этот вспененный девятый вал вновь выплеснулся на многострадальную лысую голову командира.
Но всему, в том числе и различным проверкам, приходит когда-нибудь конец. Как говорится, лучше страшный конец, чем бесконечный страх. Солнце начало клонится к закату, так и норовя спрятаться за дальний окоем земли, и активность прибывших чинов заметно пошла на убыль. Первыми убыли, набрав гору различных бумажек и вызвав на завтра к себе в прокуратуру всех виновных, причастных и просто попавшихся под руку, мышиные пиджаки. Чекисты задержались несколько дольше: мило улыбались, знакомились, беседовали, выбирая собеседников по какой-то лишь им самим ведомой системе, в промежутках исподтишка шарили по округе цепкими внимательными взглядами и делали одним им известные выводы. |
