— Я убила бы тебя прямо на месте, если бы могла, — сказала я ей. — Мне плевать, кто за тебя просит. Ты — порождение зла и не заслуживаешь жалости. Ни единой капли.

Тор-аль-Деган даже не кашлянула, но вдруг все повернулись к ней.

— Мне нравится душа этой женщины.

Черт, ну и голосок!

Этот голос проползал по телу, как колония насекомых. Мне пришлось прикусить язык, чтобы не дать себе молить о пощаде. Вся секта, повинуясь жесту Босцовски, рухнула на колени, как громадная команда синхронного плавания. А Тор-аль-Деган смотрела на меня так, как я могла бы смотреть на большое блюдо шоколадных конфет.

— У нее обещается вкус пряности и силы, — закончила Тор. — Давайте начинать.

Я подобралась, готовая дать отпор всякому, кто попробует положить меня на этот стол. Но ассистенты Ассана схватили не меня.

Лилиана валялась рядом с Дереком, глядя налитыми глазами и корчась от боли. Четверо деганитов подняли ее из грязи и понесли к столу. Она села, свесив ноги с краю, и та, по которой я стукнула, отходила в строну под странным углом. Дерек подполз к Лилиане, и те же деганиты помогли ему встать.

— Говори! — велел Босцовски со своего возвышения среди грязи. — Говори слова!

У стола уже стоял Айдин, но сенатор обращался не к нему, не к Лилиане и не к Дереку. Приказ относился к Ассану, который достал откуда-то спортивную сумку и вытащил из нее какой-то предмет в пузырчатой пленке, размером с карманный фонарь. Когда Ассан развернул и поставил его между ступнями Тор-аль-Деган, я увидела, что основание предмета сделано из черепа — маленького. Может быть, детского? Из черепной крышки торчали три доисторических каменных кинжала, и на их остриях покоилась неглубокая каменная чаша.

В ответ на слова Босцовски Ассан заговорил речитативом, и каждый раз, когда он останавливался, секта повторяла его слова.

Как ни смешно, это мне напомнило герл-скаутскую песенку про медведя, где хор повторяет за солистом: «Однажды днем (Однажды днем) / В лесу глухом (В лесу глухом)…»

Я поняла, что подсознание начинает играть со мной штучки, стараясь отвлечь от реальности и обратить мысли к чему-нибудь более приятному. Таким образом мой слабый рассудок удастся уберечь от таких моментов, которые могут его сломать. Идея прекрасная, плохо только, что я не могу себе позволить ее осуществить. Где-то во всей этой дьявольщине должен найтись намек (Господи, пусть, пусть он найдется! ), как их победить.

Ассан развернул еще две зловещие статуэтки и поставил все три вокруг Тор тесным треугольником, но Лилиана уже действовала без него. Зажав Дерека промеж ног, она склонилась к его шее, и ее упавшие волосы накрыли место будущего укуса.

Только ради Вайля я сказала ей:

— Лилиана, если ты возьмешь у него кровь — погибнешь. Она отравлена Красной Чумой — ты же слышала, что говорил Айдин?

Она презрительно ухмыльнулась мне:

— Дубина, я — возлюбленная Раптора! Он никогда бы такого не допустил, если бы вот этот его ученый песик не сделал и лекарство для вампиров.

Она наклонилась к Дереку, и я посмотрела на Айдина. То, что я увидела, чертовски было похоже на смертный приговор Лилиане. Судя по всему, Самос нашел себе новую подругу.

— Пора! — Горловой рычащий голос Тор-аль-Деган царапнул шершавой теркой. — Веди ее!

Ассан шагнул назад, и хотя пение еще не закончилось, что-то уже поменялось. Тор сделалась ярче, смертоноснее, будто обряд наполнял ее ядом.

— Вайль, где ты? — прошептала я, но ответа не было. Черт бы побрал Бергмана с его прототипами!

— Твой плаксивый евнух тебе уже не поможет! — рыкнул Айдин, схватил меня за руку и потянул вперед.