Не сразу и не так, как всем бы хотелось, но теперь были Европейская, Советская, Китайская, Восточная, Африканская, Арабская и две Американских Системы, огромных вычислительных кластеров, каждый из которых поддерживал Систему с необходимыми культурными корректурами.

И, знаете… начало всего этого дела было просто ужасно. Человечество оказалось совсем не готово к беспристрастному и неподкупному наблюдателю. Особенно, почему-то, Испания и Италия, эти страны за шестнадцать лет трижды стояли на грани полного краха, и трижды к ним приходил на выручку город Дружбы. Но… всё плохое заканчивается рано или поздно. Я верю, что оно именно закончилось.

— Держи, Вить, это твой, — хмурый подросток лет шестнадцати, тряхнув пламенеющей головой, сунул мне в руку массивный браслет часов, — Самолёт уже ждёт, но я хотел с тобой пройти…

— К бабе Цао?

— Д-да.

— Конечно, Вась. Идём. Остальных тоже зови.

Наша единственная потеря. Баба Цао мирно скончалась от старости прямо накануне нового двухтысячного года. Мы похоронили её на каменистом утесе, одной из самых высоких точек острова, куда теперь были высечены ступеньки. Что я, что Янлинь и Вероника бывали в гостях у бабы Цао довольно часто… ну это потому, что оказалось, что вечные люди крайне сентиментальны. Впрочем, Колунов от нас если и отставал, то совсем на чуть-чуть.

Постояли там все вместе, взявшись за руки. Дети? Дети внизу, Викусик за ними присматривает. У неё, кстати, никакого желания покидать остров нет, наша великанша весьма ценит столь многое, что сделано под её габариты. И, кстати, единственная, кто дружит по интернету с Беккером. Мой двойник, застрявший в теле немецкого эмпата, сейчас был ворчливым старым пердуном тридцатичетырехлетнего возраста, нелюдимым как пустынный отшельник. Но зато написал несколько мозгоразрывних книг!

Черт, я ему иногда завидую. Особенно когда Андрей, Михаил и Нелла устраивают очередную каверзу, а уж если они делают это под предводительством Кладышевой…

Мою руку незаметно пожали.

— Вы идите к самолету, — предложил я всем, — Мы с Янлинь вас догоним.

— Только без нас браслеты не надевайте, — фыркнула Юлька, — Я посмотреть хочу сразу на всех!

Вот кто не изменился ни на гран, так это она. Я, Янлинь, Вероника, мы все чуть-чуть изменились. Стали мягче, добрее, может быть, даже медлительнее, но девушка-призрак оставалась сама собой. Постоянно в работе и науке, постоянно в заботах и планах. Единственное, на что она всегда готова была отвлечься и уделить время по максимуму — была её… дочь.

Ненормально? Ну так мы же неогены.

— Что-то хотела спросить, милая? — обратился я к Цао-единственной, неотрывно смотрящей на могилу бабушки.

— Просто хотела узнать… ты собираешься когда-нибудь рассказать Мише и Андрею о том, почему у них одинаковая огнеупорность, а? — задала неожиданно серьезный вопрос моя китаянка, — Вить, если мы возвращаемся, то это может…

— Да, придётся с ними серьезно поговорить в приватной обстановке, — кивнул я, — в самолёте будет… неудобно.