И он поклонился нашим друзьям.

Глава пятая

Переписка с Утренней Звездой и другие дела

— Давайте вернемся к Утренней Звезде, — предложил Печкин.

— Хорошо, давайте вернемся, — согласился профессор Семин. — Сейчас мы заглянем в наш почтовый ящик и увидим, что она нам написала.

— Дело в том, — сказала дяде Федору девочка Катя, — что каждый интернетчик имеет в Интернете свой почтовый ящик. И все другие люди из Интернета могут присылать ему письма прямо на экран.

Профессор стал колдовать кнопками компьютера и, наконец, вызвал на экран послание от Утренней Звезды. Оно возникало на экране постепенно, частями. И Эрик Трофимович по частям его читал. Письмо начиналось по-английски:

«Дорогой Две Недели (Половина месяца)!

У тебя очень сложное имя: Просто — Кватчино — Петчкин — Игор — Изванно — Витч! Наверное, ты испанец! Я буду звать тебя просто дон Почтальон, потому что ты большой и сильный!»

— Очень красиво звучит. — сказал дядя Федор. — Дон Почтальон!

Все с ним согласились.

А Печкин сразу развернул плечи под пиджаком, надул грудь и действительно стал большим и сильным на какое-то время.

Профессор Семин продолжил чтение письма. Дальше оно было написано по-русски (со словарем):

«Я умею говорить по русский плохой.

Я хочу учить русский. Я любить изучать язык. Это очень полезный. Моя имя есть Нэнси. Никто моя (мой) не понимать и моя (мой) не жалеть.

Моя очень тоскуть (ют)(ет) на мой небосвод в одиночь».

— Моя-мой тоже никто понимать нет! Моя-мой тоже жалеть нет! — сообщил окружающим Печкин. Моя очень, очень тоскуть — (ет)(ют) на мой небосвод в одиночь.

Матроскин тихо сказал девочке Кате:

— Он сам виноват — ют-ят, что его никто понимать нет. Потому что он очень вредный.

Печкин услышал и говорит:

— Моя-мой, может, потому и очень вредный есть, что моя-мой никто понимать нет. А как моя начнут понимать, я сразу другим человеком сделаюсь.

— Это мы уже слышали. — проворчал кот. — Кто-то давно обещал другим человеком стать, если ему велосипед купят.

— Я был неправ, когда так говорил, — сказал Печкин. — Велосипедами человеческой души изменить нельзя, а человеческим теплом можно.

Профессор Семин продолжал читать послание Одинокой Звезды:

«Я мечтать — (ет) (ют) о доброта. Я стремлять — (ют) (ет) к людям».

— Ну надо же, — отметил Печкин. — Я тоже мечтать о доброта и тоже стремлять к людям.

— Наверное, вы родственные души, — сказал профессор Семин. — Так часто бывает, что люди находят себе друзей через Интернет.

— «Я тянуть рука Вам к. Я посылать Вам моя (мой) фотографический фото».

И на экране появилась фотография очень миловидного создания, которое по внешнему виду было значительно ближе к стипендии, чем к пенсии. Создание было сильно загорелым.

— Ой! — закричал Печкин. — Я хочу такую фотографию иметь. Я буду ее на сердце носить. Можно мне ее оттуда достать, из компьютера?

— Конечно. — ответил профессор Семин. — Сейчас мы ее с экрана спечатаем. Для этого есть специальное считывающее устройство, принтер называется.

Он вставил в принтер твердую блестящую бумагу, нажал на выключатель, и принтер заработал. И скоро из него выползла очаровательная Нэнси прекрасного качества, даже цветная.

Печкин завернул фотографию в бумажку и стал пристраивать ее к сердцу.