Но тут даже никто и не рассмеялся. А троечник и двоечница глаза вытаращили.

— Эх, Мышкин, Мышкин! — горестно воскликнула учительница. — Ты просто хулиганишь, и это, признаться, на тебя не похоже. Не может же быть, чтобы ты, полукруглый отличник, не знал, сколько будет дважды два!

— Я знаю, — с вызовом сказал Шурик. — По-моему, дважды два будет… пять!

В классе раздался не хохот, а ропот.

Даже двоечница не выдержала, гордо выговорила:

— Четыре будет. Это точно.

— Дважды два, — Шурик повысил голос, — будет…

Класс замер, вытянув шеи.

— Пять! — закончил Шурик с достоинством.

— Ну, Мышкин, Мышкин… — Учительница с большим сожалением и не меньшим удивлением покачала головой. — Ставлю тебе двойку. Буду разговаривать с твоими родителями. Надо выяснить, что же это такое с тобой происходит.

После уроков Шурик впервые в жизни не пошёл домой, а отправился куда глаза глядят, искал лужи, топал по ним, долго бегал за поливочной машиной, вымок весь и, лишь когда замёрз, вспомнил, куда ему идти полагается.

Что же произошло дома, вы, уважаемые читатели, и представить себе не можете!

Пока Шурик снимал грязные ботинки и мокрую одежду, дедушка восемь раз протер очки, чтобы получше разглядеть эту невероятнейшую картину. А вернее, дедушка просто-напросто не верил своим очкам. Обескураженный увиденным, он слова вымолвить не мог.

— А я двоечку схватил! — радостно сообщил Шурик. — В таблице умножения перезапутался. Не мог сообразить, сколько будет дважды два! Я думал, что пять, а оказалось, что нет!

И на это дедушка от растерянности ничего не мог выговорить. И Шурик впервые в жизни был предоставлен самому себе. Он не стал мыть руки. Он не стал есть суп и котлеты с кашей. Он, как говорится, навалился на компот и торт. Замечательно пообедал!

И лишь тогда дедушка спросил, убедившись, что очки не врут:

— Что случилось? Ты не болен?

Уж не знаю, где Шурик слышал такое выражение, но ответил:

— Я здоров как бык!

Это он-то? Похожий на воробышка?

— Допустим, допустим и ещё раз допустим, — дедушка всё никак не мог прийти в себя. — Но почему ты весь грязный и мокрый? И как ты мог забыть, сколько будет дважды два? В детстве я видел в цирке обыкновенного петуха, так он, самый обыкновенный петух, знал наизусть почти всю таблицу умножения! Пе-тух!

— Но ведь я, дедушка, не пе-тух! — весело возразил Шурик. — Я самый обыкновенный мальчишка! Сейчас я иду бе-гать! Все нормальные люди после школы отдыхают!

Тут дедушка, приготовившийся проводить с внуком диктант, до того растерялся, что даже не сделал ни малейшей попытки удержать внука, сидел и яростно протирал очки, словно они были во всем виноваты.

Шурик вволю набегался, досыта наигрался в футбол, подрался, и очень удачно: первый раз в жизни заработал синяк под левый глаз!

Дома его встретила, как писали в старинных романах, гробовая тишина.

Папа молчал.

Молчала мама.

Дедушка молчал.

И Шурик ничего не говорил.

Все молчали.

Наконец папа довольно нервно сказал:

— Я наблюдал с балкона за твоим сверхбезобразным поведением. Объясни нам: что с тобой происходит?

— Со мной произошёл синяк! — гордо и чуть хвастливо ответил Шурик. — И ещё со мной произошла двоечка! А вас, мама и папа, вызовут в школу! Вам здорово попадёт! Родителям всегда здорово попадает за двойки!

— Надо немедленно принимать меры! — очень взволнованно предложил дедушка.