Дядя Коля сходил на речку, кружкой аккуратно наполнил самоварчик до краев. Шурик насобирал щепок и веточек, и вскоре из самоварчика показался дымок.

Они по очереди дули в дырочки у основания самоварчика, так старательно и весело дули, что пепел и искорки летели во все стороны.

Закипел самоварчик!

И Шурику казалось, что и у него внутри всё кипело от радости, счастья и удовольствия.

Это было как в сказке. А дядя Коля походил на доброго великана.

Никогда ещё в жизни не ел Шурик с таким аппетитом и восторгом. Слезы брызгали из глаз, когда он хрустел огромной луковицей, потыкав её в соль. Обыкновенная вареная картошка с соленым огурцом и ломтем черного хлеба — настоящее объедение! Сало, оказалось, — пальчики оближешь!

— Очень калорийная пища, — не зная, как похвалить еду, сказал Шурик.

— Вполне вероятно, — согласился дядя Коля, — простая пища, полезная.

Насытившись, наши футболисты принялись за чай. Ого-го, здорово-то как! Можно, оказывается, представьте себе, сахар не класть в чай, а пить вприкуску, — и это куда вкуснее и интереснее!

— Теперь не вредно бы и полежать, — зевая, сказал дядя Коля, и наши футболисты развалились на траве.

Едва прикоснувшись затылком к земле, дядя Коля тут же захрапел, да так громко и так занятно, что Шурик заслушался: он ведь только в книжках читал о богатырском храпе, но никогда ещё не слышал его.

В носу дяди Коли спрятался целый оркестр! Там рокотали разные трубы и трубочки, пели флейты, пищали кларнеты, гудели гобои, и казалось, вот-вот загремят барабаны… а Шурик от восторга запоёт!

Лежал Шурик, блаженствовал всем своим существом, слушал богатырский храп и невольно со страхом думал о том, что ведь а могло и не быть такого удивительного дня.

Лежать бы вот и лежать… Никуда ведь она, учёба эта, от него не уйдет. Раз появился на свет, значит, учиться надо. Честное слово, вот отдохнет он всё лето по-человечески и будет, если уж это вам, дорогие родители и дедушка, так необходимо, будет он потомственным абсолютно круглым отличником. А что? Главное, чтобы голова отдохнула, чтобы он почувствовал себя сильным и чтобы каждый день не слышать надоевшее:

— Эх, Мышкин, Мышкин, ты бы мог учиться значительно лучше!

Будет он учиться значительно лучше, будет, честное слово!

В это время дядя Коля перевернулся со спины на бок, и оркестр в его носу сразу смолк, и Шурику стало грустно… Он продолжал размышлять о своей жизни. Вот есть счастливые ребята, которых папы на рыбалку берут. Ещё больше счастливых ребят, которых папы и мамы на рыбалку отпускают. А ему, Шурику, разрешалось только учиться. Интересно, кстати, что же представляет из себя эта бабушка Анфиса Поликарповна?

— Дядя Коля! Дядя Коля! — испуганно позвал Шурик. — Мне же давным-давно домой надо! У меня же родители и дедушка уезжают, а бабушка приезжает! То есть наоборот, сначала бабушка приезжает, а потом родители и дедушка уезжают!

Не открывая глаз, дядя Коля медленно сел, долго потягивался, громко хрустя костями, будто опять штанги ломал, долго и широко зевал, вкусно так зевал, похлопывая по губам ладонью, открыл глаза и сонным-сонным голосом спросил:

— Кто куда уезжает? Кто куда приезжает?

Выслушав Шурика, он с сожалением проговорил:

— Понятно, понятно… А я мечтал ещё потренироваться. А куда же я сегодня денусь? Мне ведь ночлег искать надо.

— Какой ночлег?

— Обыкновенный. Где ночь проспать.

— Как же вы… куда же вы…

— Как-нибудь. Мир не без добрых людей. Попрошусь к кому-нибудь. Приютят на ночь-то.

— А завтра?

— Работу буду искать.