Мэбри свернул самокрутку. Прикурил. Что-то в этих деревьях было не так, и он решил, что не сдвинется с места, пока не поймет, что именно. Ему доводилось встречать безрассудных людей, риск ради риска — только бы показать свою отвагу. Некоторых из них он хоронил.

Он и сам играл в игру, где ставкой была жизнь. Но при этом отлично понимал, что жизнь у него одна.

Мэбри сунул правую руку под куртку, отогревая пальцы. Если рука замерзнет и перестанет ему повиноваться, он может не совладать с оружием.

И тут он обнаружил, что интуиция и на сей раз его не подвела: на присыпанных снегом мохнатых ветвях выделялось темное пятно, — в сущности, мелочь, однако от подобных мелочей порой зависит человеческая жизнь.

Мэбри понял: под деревом еще совсем недавно горел костер и поднимавшееся вверх тепло растопило толстый слой снега на ветке.

Мэбри замерз. Он знал, что без костра ему придется туго. Необходимо было что-то предпринять.

Мэбри был прирожденным ганфайтером. Возможно, в один прекрасный день оружие его и погубит. Но не он выбирал себе стезю, — это жизнь выбрала его; он жил среди людей, которые иного пути не знали.

…Сейчас можно не спешить. Мэбри знал, что его ждет. И знал, что делать. За ним и раньше охотились: индейцы кайова, команчи, сну, апачи. Его пытались убить и белые.

Мэбри вытащил руку из-под куртки и свернул самокрутку. Затянувшись, покосился сквозь сигаретный дымок на укрытие между деревьями. Взяв сигарету в щепотку, он согревал огоньком озябшую руку.

Пока он не видел своего врага и вообще не замечал ничего подозрительного. Тому, между деревьями, было тепло, а вот он замерзал. Чего еще ждать?.. Над укрытием нависла разлапистая ветка с шапкой снега, — правда чуть в стороне от костра… но достаточно близко.

Мэбри вытащил револьвер, прикинул расстояние — и спустил курок.

Ветка обломилась, подрезанная пулей, — уронив свою тяжелую ношу; ком снега, по крайней мере часть его, упал на костер.

Звонко разнеслось вокруг эхо выстрела. И снова тишина.

Ноги Мэбри совсем окоченели. Стужа уже пробралась под куртку. Спрятав револьвер, он заметил густое облачко дыма, поднимавшееся от костра.

Человек в засаде тоже остался без тепла.

Тяжелая шапка снега, загасив тлеющий костер, лишила его противника единственного преимущества, и теперь ему оставалось либо замерзать, лежа в снегу, либо выйти из укрытия.

Однако и Мэбри замерзал. А тот, что прятался под соснами, был хотя бы защищен от ветра.

Мэбри насторожился, — снова за сугробами будто что-то шевельнулось… Однако никто не показывался. Само по себе убежище его преследователя могло служить лишь укрытием от ветра. Там не нашлось бы места даже для запаса дров.

…Потрескивали на морозе ветки. В верхушках деревьев завывал ветер; его порывы взвихряли тучи снега, присыпая русло ручья. Но вот метель утихла — так же внезапно, как началась.

Мэбри перебежал к ближайшему дереву и спрятался за его стволом. Теперь от невидимого врага его отделяло не более двадцати ярдов — ему открылось темное углубление в сугробе, куда тот, вероятно, забрался.

Кто-то ждал в засаде, чтобы убить его. Кто-то преследовал его два дня, а может быть, и дольше.

— Выходи! — Мэбри говорил негромко, но в безветренном морозном воздухе его голос прозвучал очень отчетливо. — Выходи с поднятыми руками. Или берись за оружие.

Молчание…

И тут вдруг из укрытия вынырнул мужчина с винтовкой в руках. Он слышал голос Мэбри и приблизительно знал, где тот находится Однако секунды, понадобившиеся ему для того, чтобы вскинуть винтовку и прицелиться, оказались решающими.