Череда мулов оставила позади льняные плантации, гранаты с миртом и выехала на каменистое плато, поросшее пучками бурой травы и редкими низкорослыми деревцами. За постом впереди вставали зазубренные горные вершины, к одной из которых прилепилось ещё одно белое строение с мачтой семафора на крыше. Сигнальная станция находилась на самой кромке горизонта и на фоне тёмно-синих грозовых облаков слепила белизной. Семафор около поста ожил: его поперечины, клацая, задёргались вверх-вниз.

— Предупреждают кого-то о нашем приближении. — прокомментировал Харпер.

— Похоже.

Несущие стражу на посту красномундирники отдали честь испанским офицерам. Зрелище Харпера, трясущегося на маленьком ослике, развеселило их, но, заработав мрачный взгляд Шарпа, служивые подтянулись. Иисусе, подумалось Шарпу, как же им должно быть скучно!

— Впустую едем. — кисло поделился Шарп с Харпером.

— Может, и впустую. — покладисто согласился Харпер, — Но попробовать стоит. За спрос не бьют в нос. Что, лучше было бы сидеть сиднем в каюте?

Шарп покряхтел в ответ. Пыль клубами поднимались из-под копыт мулов. Семафор передал послание и замер.

На дне ложбины слева открылся английский военный лагерь. Справа процессия спугнула группу всадников в военной форме, скрывшихся за оградой усадьбы в центре плато, оцепленной солдатами в красных мундирах. Все конники, исключая одного британца, носили тёмно-синюю форму, которую Шарп не видел уже лет пять. Некогда люди в таких мундирах владели всей Европой, но их звезда закатилась. Ныне власть их ограничивалась забором вокруг дома с жёлтыми штукатуреными стенами.

К этому-то дому и ехали Шарп, Харпер и их спутники. Жёлтый — цвет весёлый, но ни он, ни окружавший дом сад были не в силах развеять дух безнадёжности, витавший над усадьбой. Тоскливое было местечко. Изначально служившее коровником, здание было перестроено в летнюю резиденцию губернатора острова. Поместье именовалось «Лонгвуд» и находилось в середине острова Святой Елены. Несколько лет назад компанию старожилам поместья, крысам, составили пять десятков пленников, обслуживавших и сопровождавших самого важного узника британской короны. Бонапарта.

Шарп ошибся, они ехали не напрасно. Генерал Бонапарт охотно принимал посетителей — вестников большого мира, шумящего в бесконечной дали от жалкого островка у берегов Африки. Бывший император в одиннадцать садился завтракать и затем удостаивал гостей аудиенции. Часы показывали двадцать минут первого. Прибывшим предложили погулять по саду, пока Его Величество соизволит их принять.

Да-да, именно «Его Величество», возможно, назло английским тюремщикам, упорно именовавших Наполеона «генералом Бонапартом». Всякого визитёра, отказывавшегося обращаться к бывшему императору «Ваше Величество», немногочисленная свита без лишних слов отправляла обратно в Джеймстаун.

Испанцев, людей разумных и, к тому же страстно желающих видеть поверженного властелина, титул «Его Величество» не покоробил. Только капитан доставившего их судна, угрюмец Ардилес, что-то недовольно проворчал. Пока император насыщался, его гости вышли в сад, густо утыканный пучками поганок. Надвигающиеся с запада тучи отражались в зеркалах не так давно вырытых прудиков. Сопровождавший группу английский майор вляпался в грязь на бережке одного из водоёмов и теперь, костеря вполголоса всё на свете, пытался очистить сапоги кончиком кнута. В тучах над белым кубиком семафорной станции громыхнуло.

— Поверить не могу! — Харпер радовался, как ребёнок на ярмарке, — Помните, как мы видели его в первый раз? Погодка тогда тоже была не ахти.

Это было под Катр-Бра, за два дня до Ватерлоо. Сквозь мутную пелену дождя Харпер и Шарп разглядели Наполеона, охраняемого уланами, а спустя двое суток, перед бойней, положившей конец правлению Бонапарта, друзья второй раз сподобились узреть императора: он делал смотр войскам.