Хотя день был жарким, полковник был закутан от шеи до лодыжек в длинный плащ, так как, уже давно подхватив лихорадку в Нидерландах, часто ощущал озноб. Остроконечная бородка и маленькие усики на худом лице делали его похожим на испанца. За ним шел один из тюремщиков, свирепый на вид толстяк в красных штанах и куртке и плоской шапке из черного бархата, что являлось традиционной одеждой тюремных надзирателей со времен Генриха VIII.

— Полковник Хауард! — таинственно шепнул он, притронувшись к руке заместителя коменданта и приблизив к нему свой огромный нос. — Что не так? Что здесь готовится ночью? Убийство? Хоть бы намекнули, сэр!

Полковник посмотрел на него, слегка нахмурившись.

— Latine loqui elegantissime, — тихо произнес он, печально качая головой. — То же можно сказать и о твоем английском. Ты слышал что-то насчет убийства? Если так, говори!

Надзиратель сделал протестующий жест. Он не находил слов, чтобы рассказать о слухе, быстро распространившемся среди тюремщиков и солдат гарнизона и напоминавшем комету, предвещавшую чуму.

— Ну? — подбодрил полковник Хауард. — Говори! Облегчи душу!

Надзиратель указал вперед. Они приближались к круглой и приземистой средней башне с тяжелой решетчатой дверью, выходящей на дорожку для часовых.

— Сэр Ник Фентон, Дьявол в бархате, — хрипло произнес тюремщик, — заперт там уже две недели. Когда его сюда доставили, он показался мне стариком.

— Мне тоже, — задумчиво подтвердил полковник.

— Да, но две недели хорошей пищи и вина сделали свое дело! Он окреп, набрал вес и бродит, как леопард в зверинце! А вид у него такой, словно…

Полковник Хауард, почти забыв о собеседнике, кивнул, как будто отвечая своим мыслям.

— Словно он прошел через нечто ужасное, — пробормотал заместитель коменданта. — Через пламя и грязь, как тот итальянец из Флоренции, и хотя снова стал самим собой, но по-прежнему видит перед глазами этот ужас…

Надзиратель в который раз был озадачен речью этого англичанина с лицом испанца. Страж был вооружен только коротким протазаном, в народе ошибочно именуемым алебардой, и стучал его древком по камням.

— Говоря по чести, полковник, вид у него просто жуткий! Но когда вы слышали, чтобы заключенных помещали в Среднюю башню? Почему не в башню Бошана, как обычно? Там он был бы надежно и крепко заперт. А дверь Средней башни выходит прямиком на дорожку, где стоим мы с вами! Посмотрите-ка!

Толстый тюремщик в красном склонился над пространством между двумя зубцами стены. На южной стороне находился длинный причал, над которым возвышалась батарея тяжелых орудий из железа и меди, помещенная там на случай атаки с реки.

Так как река служила естественным рвом, причал был построен недалеко от стены, мимо которой Темза мирно катила свои мутные воды, шипя и пенясь лишь между сваями причала.

— Только одна дверь, — продолжал надзиратель, — мешает Дьяволу в бархате спрыгнуть отсюда вниз. Конечно, мы можем накрыть его мушкетным огнем, но…

Полковник Хауард даже не слушал его. Он задумчиво обозревал увитые зеленью внутренние здания крепости: Колокольную башню в углу внутренней стены и высокое массивное квадратное сооружение из серо-белого камня с остроконечной сторожевой башенкой в каждом углу, именуемое в то время башней Юлия Цезаря.

— Эти камни слишком стары и полны костей, — промолвил полковник. — Слишком много людей умирало и бродило здесь после смерти. Ты никогда этого не боялся, Уильям Браун?

Надзиратель изумленно втянул в себя воздух.