– Да, непременно начнем. – Она запустила пальцы в его густые каштановые волосы, необыкновенно мягкие и шелковистые.
Морган поцеловал ее руку; его серые глаза смотрели на нее с лукавой усмешкой.
– Может, выпьем за это, моя дорогая, по бокалу ледяного шампанского? Кстати, тебе не жарко? Ведь ты застегнута на все пуговицы сверху донизу.
– А тебе не жарко, мой милый? Полагаю, тебе пора разоблачиться. – Она потянулась к Моргану. – Ах, эта твоя манишка… Красивая, конечно, но сущее наказание для женщины, желающей добраться до своего мужа. – Джессамин рассмеялась и принялась расстегивать рубашку Моргана.
– Но, дорогая, – проговорил он, изображая удивление, – почему ты уделяешь такое внимание моим пуговицам, а не губам?
– Потому что они мешают мне добраться до твоей груди, – пробурчала она, срывая с него сюртук.
Взглянув на подтяжки мужа, она на секунду задумалась, потом принялась распускать брючный ремень. Выпуклость на его брюках тотчас же увеличилась в размерах, и Джессамин с улыбкой пробормотала:
– О, как замечательно… – Она отступила на шаг, чтобы полюбоваться этим зрелищем.
– Дорогая, что же ты делаешь? – прохрипел Морган. – И вообще, моя милая супруга, почему вы сами не раздеваетесь?
Надув губы, она пробормотала:
– Но вы тоже еще не вполне раздеты.
– Дорогая Джессамин, если есть необходимая выучка, то раздеться недолго. – В считанные секунды он скинул рубаху, башмаки, брюки и вскоре предстал перед ней во всей своей наготе.
– Вижу, что у тебя такая выучка имеется. Ты ведь отъявленный распутник, – со смехом сказала Джессамин.
– Совершенно верно, дорогая.
Он прошел к ведерку с шампанским, лишний раз продемонстрировав жене свою боевую готовность. Она уставилась на него, затаив дыхание. Потом начала поспешно раздеваться.
Морган тем временем откупорил бутылку и наполнил шампанским хрустальный бокал.
– Позвольте помочь вам, мадам. Вот, возьмите. – Морган передал жене бокал и тут же с ловкостью и проворством вышколенной горничной снял с нее тунику и бросил в угол.
– Морган! – возмутилась Джессамин.
Он поцеловал ее обнаженное плечо, затем легонько укусил его. Джессамин зажмурилась и прошептала:
– Какой же ты хитрый…
– Да, верно. – Он снова поцеловал ее и снова укусил.
Она приоткрыла один глаз и, взглянув на бокал, сделала глоток шампанского. «Ах, похоже, брачная ночь и впрямь будет замечательной», – подумала Джессамин и вновь пригубила из бокала.
Морган провел ладонью по ее спине и пробурчал:
– Слишком много всяких оболочек, как мне кажется… – Морган взялся за ее поясок, и Джессамин тихонько застонала; ей стоило огромного труда, чтобы не всхлипнуть, когда муж начал расстегивать ее юбки. Быстро стащив с нее верхнюю юбку, он принялся снимать нижние.
Сердце ее стучало так громко, что его, должно быть, слышали в Мемфисе.
Вскоре на ней остались лишь панталоны, нижняя сорочка из шелка и корсет. И было странно, что ноги все еще ее держали.
Морган же вдруг отступил на несколько шагов и принялся рассматривать ее. Она взглянула на него с лукавой улыбкой:
– Тебе нравится то, что ты видишь?
– Да, черт возьми! – Он взял ее за плечи и привлек к себе. – Ты теперь моя, Джессамин, слышишь? Моя!
Она запрокинула голову, и ее локоны рассыпались по спине.
– Да, Морган, я – твоя, а ты – мой.
Он пожирал ее взглядом. |