Эви облизала пересохшие губы и села прямо.

– Себастьян... как он? – Сердце ее глухо забилось в ожидании ответа.

Лилиан взяла ее обветренную руку в свои и ласково спросила:

– Что ты хочешь услышать вначале – хорошие новости или плохие?

Эви покачала головой, не в состоянии говорить.

– Ладно, – сказала Лилиан, – начну с хороших новостей. Лихорадка прошла, и рана больше не гноится. – Она усмехнулась и добавила: – Ну а плохая новость заключается в том, что тебе придется терпеть его до конца жизни.

Эви расплакалась. Прикрыв глаза рукой, она содрогалась от рыданий, чувствуя, как Лилиан крепче сжала ее пальцы.

– Да уж, – раздался ее иронический голос, – я бы тоже плакала, будь он моим мужем, правда, совершенно по другой причине.

Эта реплика вызвала у Эви смешок, пробившийся сквозь приглушенные всхлипывания, и она покачала головой, все еще прикрывая глаза, из которых ручьем текли слезы.

– Он в сознании?

– Да, и уже несколько раз звал тебя, крайне недовольный, что я отказалась разбудить тебя по его первому требованию.

Опустив руку, Эви посмотрела на подругу сквозь пелену слез.

– Это вовсе не потому, что он не испытывает б-благодарности, – поспешно сказала она. – После всего, что ты сделала...

– Не стоит извиняться за этого типа, – иронически заметила Лилиан. – Я его неплохо знаю. И не верю, что он способен любить кого-нибудь, кроме самого себя и, возможно, немного – совсем немного – тебя. Но если он сделает тебя счастливой, полагаю, мне придется терпеть его присутствие. – Она сморщила нос, принюхиваясь в поисках источника неприятного запаха, и обнаружила его на рукавах собственного платья. – Фу! Как хорошо, что мое семейство владеет компанией по производству мыла! Мне понадобятся сотни кусков, чтобы избавиться от запаха этого чудовищного снадобья.

– Я никогда не смогу отблагодарить тебя за заботу о Себастьяне, – пылко произнесла Эви.

Лилиан встала с постели и потянулась.

– Чепуха! – последовал бодрый ответ. – Это стоило того. Сент-Винсент теперь мой должник. Он никогда не сможет смотреть на меня без унизительного сознания, что я видела его голым и совершенно беспомощным.

– Ты видела его голым? – Брови Эви взлетели к волосам.

– О! – небрежно отозвалась Лилиан, направившись к двери. – Местами. Это было неизбежно, учитывая расположение раны. – Помедлив у двери, она бросила на Эви лукавый взгляд. – Должна признать, что слухи, которые до меня доходили... не соответствуют действительности.

– Какие слухи? – тупо спросила Эви; но Лилиан только рассмеялась и вышла из комнаты.

Глава 20

Не прошло и недели, как Себастьян превратился в наихудшего пациента, какого только можно было вообразить. Он поправлялся с поразительной скоростью, хотя и недостаточно быстро, с его точки зрения, и изводил себя – и всех окружающих, – нарушая все мыслимые запреты. Он хотел носить повседневную одежду, требовал нормальной еды и настоял на том, чтобы вставать с постели и ковылять по комнатам и верхней галерее, упрямо игнорируя протесты доведенной до отчаяния Эви. При всем понимании, что выздоровление требует времени и терпения, Себастьян просто не мог вести себя иначе.

Никогда ни от кого не зависевший, он теперь был обязан жизнью Уэстклиффу, Лилиан, Кэму, а более всего Эви... и задыхался под гнетом благодарности и стыда. Не в силах смотреть им в глаза, он прятался под маской раздражительности и хамства.

Хуже всего были моменты, когда он оставался наедине с Эви. Каждый раз, когда она входила в комнату, он ощущал незримую связь, прилив какого-то незнакомого чувства и отчаянно сопротивлялся ему, ведя изматывающую борьбу с самим собой.