Но были и последствия. Ведь до сих пор я просыпаюсь по ночам от собственного крика, снова и снова переживая ритуал изъятия силы, а потом не могу уснуть до самого рассвета, потому что перед глазами стоят звероподобные лысые создания – Хранители Магии. Именно они двенадцать лет назад держали меня своими когтистыми лапами и молча вытаскивали дар, доставшийся от отца. Он был магом, в отличие от мамы, тётушки и брата. Именно Беон Селинер добился того, чтобы наш род приняли в Великую Ложу. Об этом и обо всем остальном мне рассказывала тётушка Маливика, ведь я толком не помнила своего родителя. Он пропал, когда мне исполнилось пять.

Я не знаю, жив ли он, не знаю, что с ним стало. Никто не знает. Маменька, стоит лишь затронуть эту тему, всхлипывает, утирает слезы и ссылается на сильные головные боли. Братец игнорирует меня с того самого момента, как я добровольно согласилась отдать свою силу Палате Магии, он считает, что если бы я так не поспешила, то могла бы стать великой чародейкой и оплатить долги своего рода. Он не учитывает только того, что до этого момента мы могли бы не дожить.

Единственный член семьи, который спокойно со мной может поговорить о Беоне Селинере, это тётушка. После долгой и нудной лекции о том, как даме стоит вести себя в обществе, как общаться с мужчинами и чего ни в коем случае не стоит делать, она отвечает на мои многочисленные вопросы об отце. Но о себе предпочитает не говорить.

Лишь от Ваорлиона я узнала о том, что матушкина сестра никогда не была замужем и детей у неё нет, оттого и живёт она с нами и считает своим долгом воспитать из меня и брата достойных наследников рода Селинер.

– Шерил, где ваши манеры? – окликнула меня тётушка Маливика, поправляя чёрные волосы, уложенные на одну сторону.

Я подскочила со своего места, ведь не заметила, как глава нашего рода завершила трапезу. Маменька наградила меня лишь тихим вздохом, приняла мой неглубокий поклон и покинула обеденную залу. Вслед за ней вышел брат и тётушка. Мне стоило последовать вслед за ними, ведь по правилам этикета трапеза заканчивается тогда, когда высший по иерархии отставляет от себя тарелку, но чувствуя то, что за своими мыслями я совершенно не утолила голод, стащила со стола ломоть свежего хлеба и спрятала в лифе простого светло серого платья.

Маливика Селинер ждала меня в коридоре и лишь укоризненно покачала головой, завидев хлебные крошки на одежде:

– Дамы пользуются салфетками для того, чтобы не портить свой наряд.

Выдавив виноватую улыбку, я аккуратно убрала с себя остатки завтрака:

– Я учту это, тётушка. Прошу меня простить за мои ужасные манеры.

Она лишь коротко кивнула головой и, дождавшись от меня неглубокого реверанса, удалилась, стуча каблучками по облезлому паркету.

Только после этого я смогла спокойно выдохнуть и направиться в сторону лестницы, ведущей на второй этаж. Сейчас необходимо привести себя в порядок и поспешить, иначе опоздаю на встречу с Алесом.

Лишь стоило вспомнить о симпатичном парне, как губы сами растянулись в улыбке. Я совершенно ничего не могла с собой поделать, и вот уже около полугода тайно встречаюсь с наследным сыном жреца Храма Старшего Бога. Не могу уже дождаться, когда он придёт к моей матушке и попросит моей руки.

Витая в облаках, я поднялась по хлипкой деревянной лестнице на второй этаж и через минуту уже была в своих комнатах. Небольшая прихожая и спальня, конечно же, не тянули на королевские покои, но меня вполне устраивали.

Проскользнув к платяному шкафу, открыла дверки и окинула взглядом свой немногочисленный гардероб. За последний год в нём появилось всего лишь одно платье, и от этого становилось грустно.

Почему то с трудом верилось в рассказы тётушки о том, что наш род не так давно был самым желанным гостем при королевском дворе. По её словам, моего отца и мать приглашали на все балы и приёмы. Жаль, что я родилась так поздно и не застала этих времён.