Представление парня о жонглировании пивными бутылками было разбито вдребезги. Ему не хватало мужества задуматься о том, какое мнение у него складывалось о волшебстве.

В телеиндустрии фраза «Волшебник спецэффектов» стала шаблонной. Арра Пелиндрейк, последние семь лет взрывавшая вещи и оживлявшая трупы, была именно таким волшебником. Нет, волшебницей. Хотя, учитывая, какие эффекты придумывал парень, занявший ее место, оказалось, что она не так уж хорошо разбиралась в тонкостях спецэффектов XXI века. Но эта женщина была настоящей чародейкой.

Тени и зло, управляющее ими, последовали за ней через ворота, которые Арра создала между этим миром и своим. Битва со злом могла бы и не состояться, если бы Тони не убедил волшебницу дать врагам бой. Когда все закончилось, Арра отправилась домой, но прежде ошарашила Фостера заявлением: «Ты тоже можешь быть волшебником».

Тони отказался с ней пойти, поэтому Арра оставила ему свой ноутбук. В нем было шесть запутанных пасьянсов «паук», с помощью которых, по идее, можно увидеть будущее, а еще то, что парень стал называть «сто одна колдохрень» — крайне невразумительные инструкции насчет того, как сделаться волшебником.

Тони не был чародеем. Он оставался ассистентом режиссера, пытающимся продолжить себе путь в телеиндустрии. Парень надеялся, что когда-нибудь сможет продемонстрировать на экранах собственную концепцию, которая притянет к телевизорам зрителей-мужчин в возрасте от девятнадцати до двадцати девяти лет. Он вовсе не собирался пользоваться ноутбуком.

За последние несколько месяцев выпадали случаи, когда Фостер мог неделями к нему не приближаться. По крайней мере один такой. Тони не подходил к ноутбуку три недели, после того как врачи извлекли из его руки зазубренный осколок пивной бутылки.

Суть волшебства, как и телевидения, заключалась в манипулировании энергией.

И — время от времени — выпечкой.

Дверь, ведущая в комнату Мэйсона, рывком распахнулась. Тони успел подумать: «Вот дерьмо!» — нырнул за створку, рядом с которой стоял, и тихо прикрыл ее за собой. У него было ощущение, что фраза «Я и близко не подходил к вашему бублику!» сработает лучше, когда у него на руках не будет масла, меда и зернышек мака.

Он даже не успел повернуться, как по запаху свежей краски понял, куда попал.

В ванную комнату на втором этаже.

В этой комнате не было теней. Она находилась на той стороне дома, куда не падали прямые солнечные лучи, но через открытое окно все же лилось достаточно света, чтобы заставить блестеть свежую белую полуматовую краску. Водопроводную систему обновляли в пятидесятых годах, но все туалетные приспособления остались первоначальными — вот почему именно здесь снимались сцены с воспоминаниями.

Странное дело, эта комната была на тридцать лет старше той, которой пользовался Мэйсон, но на ее фоне ванная актера почему-то казалась устаревшей и… населенной призраками.

«Там были просто мерцающие тени от кедровых веток, а в трубах бурчал воздух», — сказал себе Тони.

«Как пожелаешь», — фыркнул в ответ его внутренний голос.

«Да чтоб тебя!»

Тяжелая дверь не пропускала звуки из коридора. Тони понятия не имел, рыщет ли сейчас Мэйсон поблизости, высматривая его, охотясь за своим пропавшим бубликом.

«Я хотя бы смогу вымыть руки, если крапы здесь работают».

Единственным не липким дюймом правой ладони Фостер толкнул старый кран, включил холодную воду и стал ждать. Он уже собирался двинуть ладонь в другую сторону, подумал, что воду еще не подключили, когда из крана хлынула густая коричневато-красная струя, воняющая железом и гнилью.