Рейли все еще таращился в потолок, поэтому Бритт видела лишь его профиль, но тон его голоса изменился.

— Эти люди, Бритт, были убиты. Никто не знает о том, что убийца или убийцы остались безнаказанными. Никто даже не подозревает об этом. Называйте меня как угодно — непреклонным, упрямым, пожалуйста. Я не прощу и не отступлюсь потому, что даже Кливленд Джоунз, неисправимый, по общему мнению, преступник, заслуживал справедливости.

— Вы принимаете это очень близко к сердцу.

Рейли повернулся и посмотрел на нее, пожал плечами.

— Близко к сердцу? Да, пожалуй. Я уже говорил вам, что с детства мечтал стать пожарным, спасать жизни людей, их имущество, наказывать поджигателей, я хотел посвятить этому всю свою жизнь. Идеалистично. Даже самонадеянно. Но это правда.

— Многие маленькие мальчики хотят стать пожарными, чтобы кататься на пожарной машине.

— Ну, этот момент тоже присутствовал, — признал Рейли с ухмылкой. — Не говоря уж о классном снаряжении и о том, как здорово по тревоге скользить вниз, в гараж, по шесту или просто шататься по пожарному депо. Настоящая мужская работа, настоящая мужская дружба…

Они обменялись улыбками.

— Какой случай из вашей пожарной практики запомнился вам больше всего?

Он ответил мгновенно:

— Я спас мужчину, застрявшего в покореженном автомобиле.

— Расскажите мне.

— Когда мы приехали, он кричал, бился в истерике хотя пострадал не очень сильно. Я успокоил его, сказал, что мы его обязательно вытащим и все будет хорошо. Полчаса спустя он уже ехал в больницу в машине «Скорой помощи», немного потрепанный, но живой.

— Хорошая история со счастливым концом.

Рейли покосился на нее и снова уставился в потолок.

— Не совсем. Когда мы отправили его в больницу, нам пришлось вернуться и вырезать из изуродованной машины его четырехлетнего сына. Тельце было зажато под двигателем, и, когда мы попытались вытащить его… — Рейли умолк, собрался с духом и продолжил: — Оно развалилось… на куски. — Он снова умолк, откашлялся. — Понимаете, отец взял его с собой в супермаркет. Когда они, возвращаясь, подошли в машине, мальчик не захотел садиться в детское кресло, разревелся. Папаша растерялся: ребенок рыдал, все, кто был на стоянке, таращились на него.

В конце концов он разрешил мальчику сесть на переднее сиденье. В конце концов, дом совсем рядом, и ведь всего один раз. Но какой-то грузовик рванул на красный свет и протаранил их автомобиль. — Через несколько секунд Рейли добавил: — Тому парнишке было бы сейчас лет одиннадцать-двенадцать. Его отец, наверное, тоже часто об этом думает.

— У вас было много таких случаев? — через некоторое время спросила Бритт.

— Нет. Слава богу. Но вы спросили о том, что запомнилось больше всего. Вот оно. Пока. — Он снова повернулся к ней. — А у вас?

— У меня?

— Вы ведь тоже воспринимаете все, что связано с вашей работой, близко к сердцу?

— Да, — задумчиво и как-то неуверенно проговорила она.

Он, удивленный ее сомнениями, приподнял брови.

— «Я знаю, как звучит страсть, и это не она».

Рейли не отводил от нее глаз, и Бритт вспомнила алчные, сексуальные звуки, наполнившие его спальню позапрошлой ночью.

Она отвела взгляд и тихо спросила:

— Хотите узнать тайну, Рейли?

— Хм.

— Хотите? Но если я расскажу, мне придется вас убить.

Он улыбнулся.

— Шелли Бритт Хаген.

Он непонимающе смотрел на нее.