|
Еще садясь в машину, он заметил в глубокой нише под перчаточным ящиком хороший, обтянутый камуфляжной пенорезиной бинокль. Вынул его, поднес к глазам. Судя по силуэтам, эсминцы итальянской постройки, типа «Эммануэле Паретто». Такие стоят на вооружении в египетском флоте. Устаревшие, но по-прежнему быстроходные, на форсаже могут дать до сорока узлов и вооружены солидно. От крейсеров уйдут, от прочих отобьются. «А ведь они уже в территориальных водах», – подумал капитан, и тут же вдоль бортов кораблей дружно сверкнуло пламенем. – Тормози! – отчаянно закричал он майору, потому что непонятным образом, но совершенно отчетливо увидел, где и как лягут 140-миллиметровые снаряды эсминцев. «Опель-Адмирал» догонял колонну израильских армейских грузовиков, кузова которых были полны солдат. Впереди шла еще одна колонна шестиосных транспортеров, перевозящих батальон танков. Тарханов видел их давно, поскольку машина крутилась по серпантину, и иногда панорама дороги открывалась на десяток километров вперед, а моментами поле зрения сокращалось до сотни метров. И Сергей понимал, чувствовал, что огневой налет с моря направлен именно на эти колонны, но они с Розенцвейгом гарантированно подпадают под удар. Майор, демонстрируя невероятную реакцию, не спрашивая ни о чем, сбросил газ, вдавил в пол педаль тормоза и крутанул руль на интуитивно просчитанный угол. На какое-то мгновение машина пошла юзом, тут же выровнялась, вильнула и замерла, почти коснувшись бампером бетонного парапета. Хорошо, что машина была кабриолетом. Тарханов, не думая о дипломатии и пиетете, схватил Розенцвейга за поясной ремень и перебросил через борт автомобиля. Как приходилось делать в прошлой боевой жизни, Сергей считал в уме, сколько секунд летит снаряд. Повалил майора в кювет, распластался рядом, и тут как раз и рвануло. Серия разрывов накрыла хвост армейской колонны, а один из снарядов ударил прямо перед радиатором «Опель-Адмирала». Вверх и в стороны полетели колеса, куски металла, подушки сидений. Уцелевшие после первой очереди солдаты сноровисто рассеялись по обеим сторонам дороги, залегли в камнях, готовясь, пока не поступил другой приказ, отражать десант, если таковой высадится. Танковые транспортеры на предельной скорости рванулись вперед, растягивая интервалы, и следующие залпы начали ложиться впустую, бессмысленно поднимая в воздух столбы песка и щебенки. Через несколько минут танки прямо с посаженных гидродомкратами на асфальт платформ открыли по кораблям ответный огонь. За это время Тарханов с Розенцвейгом успели то бегом, то ползком выбраться из зоны поражения. – Вы молодец, капитан, реакция у вас прямо поразительная. Мы чуть не въехали в самую кашу. – Уходят, – сообщил Сергей, продолжая наблюдать в бинокль за горизонтом. – Это как считать, уже война или еще провокация? – Как высшее руководство расценит. Сейчас должны появиться наши штурмовики-перехватчики. Эсминцы они, скорее всего, потопят. А дальше стороны могут обменяться нотами и этим ограничиться или раскрутить акцию возмездия по полной программе. В подтверждение слов Розенцвейга далеко впереди на ярко-синем небе обозначились белые полосы инверсионных следов. С аэродромов Синая поднялись по тревоге самолеты. Связь и радиолокация здесь работали четко. Когда добрались до Тель-Авива, стало понятно, что дело идет скорее к войне. |
