Видения же эти были ужасающими.

Столетия упадка и дурного правления превратили империю в мертвый сухой лес — разожженный Паулем пожар распространится с ужасающей быстротой. В прежние, более цивилизованные времена конфликты решались войнами убийц, но теперь такой выход представлялся зыбким и чересчур благородным, он никуда не годился. Столкнувшись с религиозными фанатиками, некоторые правители предпочтут сдаться, не пытаясь противостоять дикому стихийному напору.

Но не все окажутся такими благоразумными…

Для этого короткого путешествия Пауль и три его спутницы надели новые защитные костюмы, покрытые пятнистой маскировочной тканью. Одежда эта выглядела изрядно поношенной, но смотрелась лучше, чем костюмы, какие Пауль носил, живя беглецом среди фрименов. Производители новых моделей утверждали, что их костюмы прочнее тех, которые делали традиционными способами в тайных сиетчах.

«Эти фабриканты делают свои костюмы с самыми лучшими намерениями, выказывая свою преданность, не понимая, что молчаливо критикуют меня своими „улучшениями“».

Выбрав удобное место — уютную площадку на гребне скалы, окруженную, как амфитеатром, отвесными камнями, Пауль сбросил с плеч дорожный ранец. Развязав тесемки, он отодвинул в сторону надувные складки вельватина. При этом на лице его появилось то же благоговейное выражение, какое он видел у своих самых преданных почитателей.

Пауль почтительно прикоснулся к выбеленному солнцем черепу и нескольким костным фрагментам — двум ребрам, локтевой кости и расколотому бедру — эту реликвию фримены хранили много лет после захвата Арракина Харконненами. Это были священные останки герцога Лето Атрейдеса.

В этих костях не было ничего от живого, теплого — во плоти и крови — мудрого отца Пауля, но это был важный символ. Пауль осознавал ценность и необходимость символов.

— Эта гробница давно изжила себя.

— Я уже давно воздвигла усыпальницу благородного герцога в своем сердце, — сказала Джессика, — но было бы хорошо упокоить его останки.

Опустившись на колени рядом с Паулем, Чани принялась расчищать место от крупных камней, часть которых уже подернулась пятнами лишайника.

— Это место надо сохранить в тайне, Усул. Нельзя оставлять здесь памятных знаков и ставить указатели. Надо защитить место упокоения твоего отца.

— Толпу не удержишь никакими силами, — недовольным тоном отозвалась Джессика. — Что бы мы ни делали, праздные туристы протопчут сюда дорожку. Это будет цирк с гидами, наряженными в бутафорские фрименские одежды. Торговцы сувенирами будут на всех углах продавать осколки костей, утверждая, что это части костей Лето.

Чани бросила на Пауля обеспокоенный взгляд, исполненный обычного благоговения.

— Усул, ты предвидел это? — Здесь, вдали от толпы, она называла его именем, данным Паулю в сиетче.

— Это предсказывает история, и уже не в первый раз, — ответила за сына Джессика.

— Для этого надо создать подходящую легенду, — сурово произнесла Алия, обращаясь к матери. — Бене Гессерит рассчитывал так использовать брата в своих целях. Теперь он сам творит легенду, следуя собственной цели.

Пауль уже давно взвесил все за и против. Некоторые паломники явятся сюда по зову своих преданных сердец, другие же придут только для того, чтобы потом похвастать своим паломничеством.