Этиологически сознание пробудилось некогда из бессознательного в процессе эволюции. Природа действует бессознательно, из нее вышел человек. Сознание — это скачок, но скачок не означает разрыва связей в физическом смысле. Ибо сознание пребывает в постоянном и ненарушимом общении с бессознательным. Без второго не могло бы работать и первое — сознание утратило бы основу своих действий. Вот почему дзен говорит, что Дао есть «повседневный ум каждого». Под Дао дзен подразумевает бессознательное, которое все время работает в нашем сознании. Следующее мондо (вопрос и ответ) может помочь нам понять что-то в бессознательном в дзен.

Когда монах спросил наставника, что означает «повседневный ум каждого», тот ответил: «Когда я голоден, ем, когда устал, сплю».

Уверен, что вы спросите: «Если это и есть бессознательное, о котором представители дзен говорят как о чем-то в высшей степени таинственном и наделенном величайшей ценностью для преображения человеческой жизни, то тут нельзя не усомниться. Все эти „бессознательные“ действия издавна относятся к области инстинктивного и рефлекторного в сознании, соответствуя принципу экономии умственной деятельности. Мы хотели бы увидеть, как бессознательное связано с более высокими функциями ума, особенно там, где это — как в случае искусства владения мечом — связано с долгими годами напряженной тренировки. Что же касается рефлекторных актов, вроде еды, питья, сна и т. п., то их мы разделяем с низшими животными и с детьми. Конечно же дзен не может их оценивать как цель вполне зрелого человека в поисках смысла жизни».

Посмотрим, есть ли разница между «инстинктивным» бессознательным и высотами «тренированного» бессознательного.

Банкей, один из великих современных японских наставников дзен, выдвинул учение о Нерожденном. Чтобы продемонстрировать эту идею, он указывал на факты нашего повседневного опыта, такие, как слушание птиц, любование распускающимся цветком и т. п. Он говорил, что все это свершается благодаря присутствию в нас Нерожденного. Чем бы ни было сатори, оно должно основываться на этом и никаком ином опыте, говорил Банкей в заключение.

Для поверхностного взгляда это кажется отождествлением области наших чувств и высшего метафизического Нерожденного. В известном смысле такое отождествление истинно, в другом смысле оно ложно. Ибо Нерожденное Банкея является корнем всех вещей, включая в себя не только область чувств нашего повседневного опыта, но и тотальность всех реальностей прошлого, настоящего и будущего, заполняя целиком весь космос. Наш «повседневный ум», ежедневный опыт, инстинктивные действия сами по себе не имеют особой ценности или значения. Они обретают их лишь в соотнесенности с Нерожденным, или тем, что я называю Космическим Бессознательным. Ибо Нерожденное является первоисточником всех творческих возможностей. А потому, когда мы едим, на деле едим не мы, но Нерожденное, когда мы устало засыпаем, спим не мы, но Нерожденное.

Пока бессознательное инстинктивно, оно не выходит за пределы того, что наличествует у животных или детей. Бессознательное зрелого человека таким быть не может. У него — тренированное бессознательное, в которое входит весь его сознательный опыт с раннего детства, составляющий все его бытие. Поэтому в случае мастера меча техническое умение, наряду с полным сознанием ситуации, коренится в глубинах тренированного бессознательного. Оно играет огромную роль, меч как бы наделен собственной душой.

Это можно сказать иначе: бессознательное, относимое к области чувств, является итогом длительного процесса эволюции космической жизни. Им в равной мере наделены животные и дети. Но вместе с интеллектуальным развитием, по мере нашего взросления, область чувств захватывается интеллектом, что ведет к утрате наивности чувственного опыта. Когда мы улыбаемся, это не просто улыбка — к ней добавляется кое-что другое.