В этом-то, откровенно говоря, и залог ее признания. Прогресс в прошедшем столетии был подлинно кипучим, и весьма многим в этой буре перемен пришлось нелегко. Для миллионов книги фэнтези (наравне с историческими романами) стали своего рода отдушиной. И мир мифический, «вторичный», и похороненный прогрессом мир минувшего сумели превратиться в неплохое укрытие от черствой рассудочности, цинизма, господства Машины и Политики. Научная фантастика на эту роль, как подчеркивал не сильно жаловавший её Толкин, годилась намного меньше.

«Волшебные истории» Толкин полагал «серьезной», взрослой литературой. «Детскость» и сопряженную с ней наивную нравоучительность вкупе с излишней мягкостью Толкин считал губительными для подлинной «волшебной истории». Он, кстати, замечал, что в основе такой «детскости» лежит превратное представление о детских вкусах. Как бы то ни было, именно здесь и проходит черта между «волшебной историей» и «волшебной», «фейной» сказкой (fairy-tale, conte de fee), обычной для английской и французской литературы XIX — начала XX в. На последнюю Толкин обрушился поистине безжалостно — «крошечных эльфиков», обычных для такой сказки, особенно если они склонны к нравоучениям, он тогда уже определенно «возненавидел». Его Феерию населяли величественные эпические герои, не порхающие с цветка на цветок и не читающие нотаций детишкам…

В 1940 г. Толкину еще раз представился случай вернуться к «Беовульфу». Он написал предисловие к новому изданию классического подстрочного перевода поэмы «современной английской прозой» Дж. Р. К. Холла. В предисловии Толкин подробно охарактеризовал проблемы, с которыми сталкивается переводчик древнеанглийской поэзии и конкретно «Беовульфа». Он выступил с критикой как излишней модернизации и вульгаризации текста, так и искусственного удревнения, «перевода» архаических слов не менее архаическими, а то и надуманными. Кроме того, Толкин воспользовался возможностью, чтобы высказать свои соображения о метрике поэмы и аллитерации в ней.

Годы Второй мировой войны Толкин провел в Оксфорде, однако научная работа занимала его теперь меньше, и завершил он лишь один серьезный труд, о котором чуть ниже. Причина тому теперь хорошо известна — всё это время шла работа над «Властелином Колец». Осенью 1945 г. Толкин перешел в Мертон-Колледж, где стал профессором английского языка и литературы. Это укрепило его положение в университете, притом что сам Толкин все больше погружался в писательский труд — работа над романом завершалась.

Однако на самом деле и от трудов научных он не отходил — просто времени довести их до желаемого идеала не хватало катастрофически. Толкина еще в 1930-х гг. заинтересовала небольшая среднеанглийская поэма «Сэр Орфео» — переделка древнегреческого мифа об Орфее и Эвридике, где потустороннее царство заменила страна эльфов. Во время войны для образованных при университете кадетских курсов он выполнил перевод поэмы на современный английский язык. Работа была завершена в 1944 г., хотя тогда прошла почти незамеченной.

Должным образом признан толкиновский «Сэр Орфео» был уже после смерти переводчика, когда встал в контекст других его переводов со среднеанглийского. Переводы «Перл» и «Сэра Гавейна» были в работе еще с довоенного времени. «Перл» определенно готовилась к публикации, но ее сорвала безвременная смерть в 1938 г. Э. Гордона, совместно с Толкином планировавшего издание. Толкин раз за разом возвращался к переводам и во время, и после войны, шлифовал, вносил исправления. В середине 50-х была предпринята попытка тиражной публикации, но Толкин не сумел написать научно-популярное предисловие и отказался от затеи.