Робкоп двинулся к кабинету Профессора Кима. Барабаны теперь звучали оглушительно.

Где-то с ДРУГОЙ стороны, посреди оживающего мира Королевы-жрицы, учившей любви богов, посреди сверкающих кристаллов еще никем не потревоженной памяти, превращающихся сейчас в звенящую капель, стояла Спиральная Башня.

Долгий сон окончен, и он уступил древнюю Королеву.

— Ты должен дойти до Последней Запертой Комнаты. Там пересекаются все линии…

Мир, по которому, подобно воину древних преданий, шел Профессор Ким, разлепил свои сонные глаза. Он оживал, он нуждался в идущем, смотрелся в него, как в зеркало, — этот мир обладал совсем юной памятью и не знал, как строить себя, — и когда Профессор Ким смотрел на отдельные предметы, они изменялись и становились привычными. Вокруг была озорная, восхитительно веселая игра молодой природы, первые мгновения после долгого сна, и кровь этого мира, пролитая вечность назад, прорастала сейчас новой зеленью, молодыми побегами живых плодоносящих деревьев.

Это была сказочная страна Урса, неподвластная ветрам увядания (сэр Джонатан Урсуэл Льюис все правильно угадал, и пару часов назад Профессор Ким уже прочитал его большое письмо), и сейчас она пробуждалась, наслаждаясь своей новой юностью. А потом пена древних воспоминаний содрогнула этот мир, и он притих, обнаружив в центре себя уносящуюся в небо громаду Спиральной Башни.

И опять Профессор Ким не смог ее разглядеть. Башня была укрыта ярким сиянием, словно вся она состояла из драгоценных камней, словно она была самым великим драгоценным камнем мироздания, предназначенным лишь для того, чтобы любоваться им. Древние боги, воздвигнувшие эту башню в пору, когда мир еще только родился, могли бы гордиться своим творением, если только сама башня не была старше древних богов. И возможно, где-то в бесконечной высоте этого ослепительного сияния находился сад, рассеявший сумрак, чудный сад, напоенный светом распустившихся цветов.

— Башня… Ты должен дойти до Последней Запертой Комнаты. Там пересекаются все линии…

Постепенно сияние начало меркнуть. Профессор Ким видел, как сначала проступили очертания сверкающей лестницы, уносящейся ввысь и охватившей спиралью всю башню, затем показались висящие над пропастью балконы, выступили начавшие тускнеть стены башни, изрезанные множеством окон, галереи, своды перекрытий.

Где-то по ДРУГУЮ сторону уже скисло молоко, оставленное в эмалированной миске на трехногом табурете у дверей, и страшная трещина сожрала большое зеркало, висящее на стене в холле. Разрушился зеркальный лабиринт, и тень громадной Спиральной Башни накрыла этот пробуждающийся мир.

Сияние померкло. Но опять Профессор Ким не смог рассмотреть башню, не смог охватить ее взглядом. Башня вдруг приблизилась, навалилась, раздавив Кима своей непомерной тяжестью, он посмотрел вверх, и головокружительная бесконечность чуть не превратила его в пылинку, уносимую ветрами в пространства, из которых еще не создавался мир. Профессор Ким хотел рассмотреть основание Спиральной Башни, но и там обнаружил лишь дымную бездну: расширяющееся основание башни, казалось, вырастало из пропасти такой глубины, что свет, проникая туда, сразу же становился мраком, обладающим непроницаемостью камня. Башня манила его, но не желала открыть себя. Вдруг в какой-то момент Профессору Киму показалось, что башня дышит, что он чувствует ее дыхание, растянутое в изгибах эпох, медлительное и быстротечное, как Время, обладающее свойством останавливаться или ускоряться.

А потом не стало вокруг пробуждающегося мира Королевы-жрицы, не стало шума падающей воды и молодой играющей радуги — все это поглотила, вобрала в себя громада башни. Не было больше ничего. И остались только он — человек, пришедший сюда, в запретные земли, где уже не существовало граней, отделяющих его Дар от Безумия, — и башня, Спиральная Башня, стоящая в центре мира.