Никакой радости. Никакого счастья.

— Я убийца детей из школы Соджорнер Трут, — повторил он. — Ты мне веришь? Ты поняла? Это все правда. Это не сказка, а история горя и разбитого сердца. Ты меня помнишь? Неужели меня так легко забыть? Я-то тебя хорошо помню.

Глава 96

Той ночью около одиннадцати часов меня срочно вызвали в Вашингтон. Убийца школьников Соджорнер Трут неистовствовал. Я предсказывал, что он может окончательно «слететь с катушек», но легче от такого предвидения не становилось. Надо было срочно предотвратить готовящийся взрыв.

Может быть, то, что он сорвался в тот же день, когда Джек и Джилл совершили преступление, не было простым совпадением. Ведь он всегда пытался соревноваться с ними. Он хотел казаться лучше их. Быть более значительным, более известным. Он не мог смириться с мыслью, что он — НИКТО.

Я пытался отвлечься и думать о чем-нибудь другом в то короткое время, которое занял перелет из Нью-Йорка на военном реактивном самолете. Чувствовал я себя отвратительно. Машинально я пролистывал газеты, где на каждой первой странице помещались статьи, посвященные президенту Бернсу и совершенному на него в Нью-Йорке покушению. Президент находился в критическом состоянии и оставался в больнице нью-йоркского университета на Манхэттене на восточной 33-й улице. Газеты также сообщали, что Джек и Джилл мертвы. Врачи больницы не могли гарантировать, что президент переживет нынешнюю ночь.

Я был дезориентирован, измотан и сам пребывал в состоянии, близком к шоку. Но теперь с каждой минутой мне становилось все хуже, и я не представлял, как буду справляться с этим. Правда, никакого выбора мне не предоставили.

Убийца детей потребовал встречи со мной, объявив, что я — его детектив, и что последние дни он неоднократно приходил ко мне домой.

На базе Эндрюз меня встречал полицейский «крузер», который должен был доставить в Митчелвил, где Дэнни Будро удерживал в заложницах Кристину Джонсон. К этому времени было установлено, что Будро убил двоих школьников Соджорнер Трут, своего товарища по классу Самнера Мура и собственных опекунов. Случай отличался особой сложностью, и с подобным ошеломляющим приступом гнева обыкновенные полицейские не справились бы.

Автомобиль действительно ждал меня на авиабазе, как и было обещано. Кто-то уже собрал для меня все материалы, имеющиеся на Дэниэла Будро. Мальчик находился под наблюдением психиатра с семи лет. Он был подвержен приступам депрессии. Очевидно, он увлекался истязанием животных тоже лет с семи. Его родная мать умерла, когда он был еще младенцем, и он винил себя в ее смерти. Отец Дэниэла совершил самоубийство. Он работал в полиции Вирджинии. «Еще один коп», — автоматически отметил я. Возможно, в голове у парня происходит подмена одних ценностей другими.

Как только мы свернули с хайвея Джон Хэнсон, я сразу же узнал Саммер-стрит. Рядом со мной, на заднем сиденье, расположился детектив из округа Принс Джорджез. Его звали Генри Форнье. Он, как мог подробно, рассказал мне о ситуации с заложницей.

— Как мы поняли, доктор Кросс, он застрелил Джорджа Джонсона, и труп до сих пор находится в доме. Мальчик не позволяет ни убрать тело, ни пригласить врача осмотреть хозяина дома, — продолжал Форнье. — Это, я вам скажу, ублюдок тот еще. Самый настоящий говнюк.

— Будро лечили от депрессии и приступов ярости таким лекарством, как депакот. Могу поспорить, что он перестал его принимать, — сказал я. Скорее всего, сейчас я просто размышлял вслух, стараясь подготовить себя к тому, что могло меня ожидать всего через несколько кварталов на этой мирной улице.

И было совершенно неважно, что мальчику всего тринадцать лет. Он совершил уже пять убийств.