Судорога, исказившая лицо Мэггса, пробежала по щеке от левого глаза вниз и коснулась рта.

— Вы обещали мне, что я найду своего сына, — холодно промолвил Мэггс. Его брови грозно нависли над глазами. — Такова была наша договоренность. Для этого, только для этого я потратил столько времени. Почему я превратился в чертова искателя неведомо кого? Почему я стал лакеем этого уродливого маленького ничтожества?

Тобиас был напуган, но он стоял перед Мэггсом, не пряча глаз.

— Мне очень жаль, Джек, искренне жаль. У меня тоже есть сын. Мне нетрудно понять ваши чувства.

Но это нисколько не успокоило Джека Мэггса. Наоборот, только еще больше раздражило его. Он начал нервно постукивать ногой по доскам пола. Тоби чуть попятился назад.

— Вы ничего не понимаете, — закричал на него Мэггс и, резко обойдя его, поспешил назад по коридору. — Вам удалось одурачить меня и заставить снять рубаху, но все равно вы ни черта не знаете обо мне. — Лицо Мэггса залила краска гнева. — Вы украли мои флюиды, но так и не узнали, кто я. Вы просто бездельник. Что это за шум?

— Боюсь, — сказал Тоби, у которого замерло сердце от предчувствий, — они заперлись от нас в комнате.

Чертыхаясь, Мэггс в два прыжка очутился у двери и мощным ударом с треском вышиб дверь; перед ним, как на сцене, когда преждевременно поднимается занавес, предстали два актера, оба в состоянии полного замешательства.

Супруги Партридж открыли окно, и миссис Партридж одной ногой уже была во дворе, а другой, в синих венах и обнажившейся из-под неловко задравшейся юбки, оставалась еще в комнате. Мистер Партридж, стоявший рядом в съехавшей назад широкополой шляпе, держал в руке плохо завернутый в бумагу портрет.

Три пакета Мэггса для передачи сыну так и остались лежать на столе, но большого пакета Партриджа нигде не было видно.

Джек Мэггс пересек комнату, двигаясь легко и изящно, несмотря на тяжесть своего большого тела. Он был похож на акробата или танцора, чьи движения в результате постоянной практики становятся для них естественными. Чтобы быть точным, он плавно пересек эту мрачную маленькую комнатушку, слегка пригнувшись, но не укорачивая свой широкий шаг, и привычным жестом незаметно вынул нож из башмака.

В этот момент послышался хлопок, удививший Тобиаса, а затем он увидел пистолет, упавший на пол; запахло пороховым дымом. Но даже лежавшее на полу оружие не заставило его подумать, что Вилфред Партридж мог стрелять в Мэггса.

Священник сидел на подоконнике, но, когда Мэггс отступил назад, Тоби увидел кровь на рубахе «Ловца воров». Однако и здесь он подумал, что Партридж сам себя ранил из пистолета, пока не увидел резаную рану у него на горле. Вилфред Партридж зажимал рану рукой и яркая кровь текла меж его пальцев и вниз по руке на портрет, зажатый в ней. Джек Мэггс силой вырвал портрет у Партриджа, а тот с громким стуком упал на пол, видимо, сильно ударившись головой.

Каторжник повернулся, в одной руке он держал обрызганный кровью портрет, а в другой — грубое черное лезвие кинжала. Он с угрозой смотрел в глаза Тобиасу Отсу. Они стояли друг против друга: один тяжело дыша, готовый отнять жизнь у человека, а другой даже не смеющий сделать вдох.

Именно в этот момент, как бы прочитав в потемневших глазах Мэггса свой приговор, Тобиас Отс произнес:

— Идемте отсюда, Джек, и поскорее. Мы должны бежать.

Глава 69

Джек Мэггс ушел, но куда, она не знала. Он ушел так же, как и появился, — сменив свое обличье. Он не попрощался, даже не махнул рукой. Она смотрела в кухонное окно и видела, как он шел по Грэйт-Куин-стрит, перекинув через плечо вещевой мешок. В тот вечер, после полуночи, она снова перебралась по крыше на соседний дом, но в нем было холодно и пусто, и ее охватил страх.