– Погибла банши, – сказала я на ходу. – Получается, она пела свою последнюю песню. Бедняжка. Мы слушали, как она умирала, и даже не знали об этом!

Чарли провел нас по тому же коридору, где находилась комната допросов. На этот раз мы быстро свернули в сторону, и Чарли постучал в зарешеченное окошко, утопленное в нише. За стеклом и тонкими прутьями решетки размещались длинные стеллажи, заставленные проволочными корзинами, из которых выглядывали всевозможные вещи, от мужских шляп и перчаток до кнута и даже кегли. Некоторые предметы, очевидно, не поместившиеся в корзины, стояли вдоль стен. Пока мы ждали, Джекаби усмехнулся и указал на огромное мексиканское сомбреро, отделанное красивыми бусинами. С одной стороны на шляпе зияла внушительная дыра. Казалось, какое-то здоровенное чудище попробовало шляпу на зубок, как плитку ароматного шоколада, а затем вернуло обратно в корзину.

– Незабываемый был день, – сказал Джекаби.

Наконец пришел клерк, который закатил глаза при первом же взгляде на Джекаби. Чарли начал было официально зачитывать наши имена, но клерк лишь отмахнулся. Сквозь большую прорезь в нижней части окна он просунул Чарли планшет и скрылся из виду. Когда он появился снова, в руках у него были большой металлический поднос и листок бумаги. Поставив поднос на стол, он зачитал написанное.

– Э. Рук. Одно пальто. Один носовой платок. Мисс, распишитесь в получении всех личных вещей.

Я натянула пальто, одолженное Дженни, и сунула носовой платок обратно в карман. Чарли протянул мне планшет, и я вывела свое имя на обозначенной им линии. Клерк тотчас пропал снова, а по возвращении с громким стуком водрузил на стол три забитых под завязку подноса. Вздохнув, он первым делом просунул в отверстие изрядно похудевшее пальто Джекаби. Хотя ткань и была довольно толстой, с пустыми карманами пальто напоминало сдувшийся воздушный шар.

– Терпеть не могу, когда вы здесь ночуете, – проворчал клерк. – Я только что закончил список. Все эти проклятые карманы и то искать замаешься. – Кашлянув, он вернулся к бесстрастному профессиональному тону, просунул в отверстие первый поднос и принялся зачитывать список: – Р. Джекаби. Одно пальто – коричневое; одна шапка – разноцветная; одна кроличья лапа на цепочке; один флакон с неустановленной жидкостью – синей; один флакон с неустановленной жидкостью – янтарной; один спичечный коробок с засушенным жуком; один…

Я чуть снова не задремала, когда Джекаби наконец набил свои карманы всякой всячиной, удвоив при этом собственный вес, взял у Чарли планшет и поставил подпись.

– Томас, с вами всегда приятно работать. Еще увидимся!

Фыркнув, клерк забрал планшет и махнул нам на прощание рукой, удаляясь обратно в глубины своего кабинета.

Когда мы вышли из участка, было уже достаточно поздно. Солнце клонилось к горизонту, и безобидные тени становились длиннее, складываясь в зловещее покрывало сумерек. В некоторых окнах загорался свет, отражавшийся в ломаных линиях мокрых улиц. Из-за контраста с этим светом соседние тени казались еще темнее и опаснее, хотя нельзя не признать, что мое восприятие омрачало знание о несущем жуткую смерть серийном убийце, беспрепятственно разгуливающем по городу. Лишь наш эскорт давал мне утешение. Хотя раньше я и усомнилась в Чарли, теперь я снова была рада его компании.

– Думаю, теперь мне пора, – сказал Чарли на первом же перекрестке. – День выдался очень долгий. Пока я не отдохну, от меня никакого толку не будет.

С этим было не поспорить. Мешки у Чарли под глазами стали еще тяжелее. Усталость отражалась у него на лице. Короткие темные пряди на висках слиплись от пота и дождя. Ему давно пора было побриться. Однако ни погода, ни усталость не лишили его глубокие карие глаза мягкого блеска, а черты лица – мужественности, поэтому я была безмерно рада, что он не оказался ни преступником, ни новой жертвой.