— Нет, — сказала миссис Герхардт. — Басс работал целый день. Ты должен пойти сам.

— Мне неохота, — проворчал Джордж.

— Очень хорошо, — сказала миссис Герхардт. — А если завтра нечем будет топить, тогда что?

Они вернулись в дом, но самолюбие Джорджа было слишком сильно задето, чтобы он мог считать вопрос решенным.

— Басс, ты тоже иди, — еще с порога крикнул он старшему брату.

— Куда это?

— За углем.

— Вот еще, — ответил Басс. — За кого ты меня принимаешь?

— Ну, тогда и я не пойду, — упрямо тряхнув головой, сказал Джордж.

— А почему ты сегодня не набрал угля? — резко спросил брат. — У тебя был на это целый день.

— Да-а, я собирал, — сказал Джордж. — Только угля было очень мало. Где же я его возьму, раз его нет?

— Наверное, плохо собирал, надо было постараться получше.

— В чем дело? — спросила Дженни; она вернулась позже матери, так как по дороге заходила в лавку, и теперь, едва переступив порог, сразу заметила надутое лицо Джорджа.

— Басс не хочет идти со мной за углем.

— А разве ты днем ничего не набрал?

— Набрал, да мама говорит — мало.

— Я пойду с тобой, — сказала сестра. — Пойдешь с нами, Басс?

— Нет, холодно ответил молодой франт; он завязывал галстук и злился, что ему мешают.

— Да там и нет угля, — сказал Джордж. — Разве что с платформы скинем. А когда я ходил, так и платформ с углем не было.

— Уж наверно были! — воскликнул Басс.

— Не было, — повторил Джордж.

— Пожалуйста, не спорь, — сказала Дженни. — Бери корзинки и пойдем, а то будет поздно.

Другие дети, очень любившие старшую сестру, тоже собрались идти с нею: Вероника взяла корзиночку, Марта и Уильям — ведра, Джордж — большую корзину для белья, которую им с Дженни предстояло наполнить и тащить вдвоем. И тут Басс, тронутый готовностью сестры поправить дело и все еще сохранявший к ней какие-то братские чувства, предложил:

— Вот что, Джен. Ты иди с малышами к Восьмой улице и обожди у платформы. Я тоже там буду. Только, когда я подойду, чтоб никто из вас и виду не подал, что вы меня знаете. Просто скажите: «Мистер, сбросьте нам, пожалуйста, немножко угля!» Я залезу на платформу и сброшу сколько надо. Поняли?

— Хорошо, — сказала Дженни, очень довольная.

Они вышли из дому в снежную вечернюю мглу и направились к железной дороге. Там, где улицу пересекали широкие подъездные пути товарной станции, стоял недавно прибывший состав, груженный углем. Дети укрылись в тени одного из вагонов. Пока они стояли, дожидаясь старшего брата, пришел вашингтонский скорый — великолепный длинный экспресс с несколькими спальными вагонами новейшего образца; сверкали большие зеркальные окна, за ними виднелись пассажиры, утонувшие в мягких, удобных креслах. Дети невольно отпрянули, когда поезд с громом проносился мимо.

— Какой длинный! — сказал Джордж.

— Вот бы мне быть кондуктором в таком поезде! — вздохнул Уильям.

Одна Дженни промолчала, но мысль о дальних путешествиях, о роскоши взволновала ее больше всех. Как прекрасна, должно быть, жизнь богатых людей!

Вдалеке показался Себастьян; у него была энергичная, мужественная походка, и все в нем выдавало человека, который знает себе цену. Он был необычайно упрям и решителен, и если бы дети не исполнили в точности его наставления, он прошел бы мимо, даже не подумав им помочь.