Ненадолго настала тишина.

— Нужно поглядеть, — сказал констебль Вейдж. — Может, его далеко и не унесли.

Это показалось разумнее, чем ничего не предпринимать, и зажгли еще две лампы. Когда открыли дверь, то оказалось, что льет дождь и стоит кромешная тьма, но потоптавшись и поколебавшись, они разбились на три отряда, а женщины вернулись обратно к столу, чтобы утешить Пруди.

Пруди была безутешна. Это просто позор, сказала она. Сначала был муж, а теперь нету, вот как получается, а еще заявила, что не переживет такого. Бетси Тригг была права, нельзя хоронить без покойника. Эти лживые воры и убийцы не только украли у нее старика, но и лишили удовольствия увидеть, как его достойно погребут. Завтра все вернутся, чтобы устроить приличные похороны, тут ведь еще три нетронутые бочонка с бренди, пироги да кексы, еще и священника пригласили, могилу выкопали, а класть в нее и некого. Такого ни одна душа не вынесет.

Тетушка Сара Трегигл решила, что поможет скоротать время, рассказывая историю о том, как обряжала одного покойника, который помер, стоя на коленях, но никто, похоже, не желал слушать, и в конце концов она замолчала, повисла тишина. Как оказалось, так было ничем не лучше, и дядюшка Бен, не принимающий участия в поисках по причине преклонного возраста, повернулся к Джо Пермвану, не участвующему в поисках по причине ревматизма, и попросил его что-нибудь сыграть. Джо сказал: ладно, он как раз и сам хотел это предложить, и достал скрипку. Но он так надрался, что когда стал играть, производимые им звуки оказались еще хуже тишины. По словам Пруди, словно кто-то пиликал смычком по его собственным кишкам.

Тогда Бен предложил спеть, но никто не был в настроении, и Пруди обиделась, когда Джек Кобблдик захрапел из угла под окном. Оскорбление на оскорблении, заявила она. Однако, как его ни толкали, он не пробудился, и от него отстали.

Затем Бетси Тригг услышала шаги у двери, и все с нетерпением приготовились услышать новости от вернувшихся поисковых отрядов.

В дверь прохромал Джуд Пэйнтер собственной персоной. Он был в своих лучших подштанниках, весь промок и очень зол. От дождя Джуд прикрывался скатертью, позаимствованной из пивнушки вниз по улице, хотя толку от нее было немного.

— Да чтоб вас, — угрюмо буркнул он, — чего тут происходит-то? И где моя трубка?

Глава одиннадцатая

Чудесное выздоровление Джуда вызвало переполох и скандал в округе. Врачи и аптекари, которые даже не слышали о таком человеке, когда тот был якобы мертв, сейчас приезжали из дальних краев, чтобы посмотреть на выжившего чудака. Они осматривали его и слушали, брали пробы, произнося длинные латинские названия его недуга. Доктора назначали ему средства против лихорадки и сурьму, обматывали марлей и ставили клизмы, один из них даже пытался выстрелить возле его уха из пистолета, чтобы помочь избавиться от затяжной лихорадки. Только острый язык Джуда ему в этом помешал. После первых признаков выздоровления Джуд снова захворал и теперь лежал на кровати с грязной повязкой на голове, сердито осматривая своих мучителей.

И простые люди тоже собирались со всей округи, чтобы на него поглазеть, но когда Джуду стало лучше, их присутствие начало его раздражать, так что Пруди больше никого не впускала. Даже когда народ толпился под окном и заглядывал сквозь сломанные ставни, Джуд орал и ругался, бросая в людей что под руку подвернется, Пруди пришлось даже спрятать его лучшие башмаки.

Джуда не слишком впечатлила радость Пруди по поводу его возвращения. Он ужасно на нее злился.

— Чертова старая дура, — сказал он Россу, когда тот зашел. — Чертова старая дура. Потратила все мои деньги на похороны, а я даже не помер. Все деньги! Пропила, все досуха! С тем же успехом могла воронам бросить.

— Как ты пришел в себя?

Джуд с достоинством ответил, что лежал себе спокойненько в гробу, но тут через протекающую крышу начал капать дождь, прямо на физиономию, и он пробудился.